Квини - Кэндис Карти-Уильямс

– Помнишь меня? – спросила я.

– Блин! – Тед схватился за грудь. – Ты испугала меня.

– Какой ты впечатлительный, – я закатила глаза.

– Наверное, мне уже давно надо было тебя найти, – произнес Тед, растягивая рот в странной гримасе.

– Или ответить на мои письма.

– Прости. Но после того, как мы… Я просто… Это было неправильно.

– О, ну поздравляю, – ответила я. – И что же со мной не так?

– Нет, ничего, ниче…

Тед резко замолчал, потому что к нам подошел Гордон, его коллега, который по-прежнему носил слишком узкую одежду.

– Тед, зажигалка есть? – спроси Гордон, засовывая руку в карман джинсов и с трудом вытаскивая оттуда пачку сигарет.

– Держи, – Тед подал зажигалку.

– Я вот что хотел спросить, – начал Гордон, который явно не собирался замечать мое присутствие. – Напомни, куда вы ездили в медовый месяц? Хочу куда-нибудь свою свозить на пару недель, чтоб было тепло и хорошо. Мы с ней зиму терпеть не можем.

Я спрыгнула с парапета и по пути домой изо всех сил сдерживалась, чтобы меня не стошнило.

Я лежала в постели, меня мутило, но в конце концов заставила себя встать и приступить к уборке, чтобы от всего отвлечься. Когда темные мысли стали заглушать все остальные, я решила прогуляться и немного разгрузить голову, но свернула не туда и очутилась в итоге около пользовавшейся дурной славой «Белой лошади» на Брикстон-хилл. Я смотрела на выползавших на улицу посетителей, слушала такой характерный галдеж пятничного веселья, и меня охватила невыразимая печаль. Я уже не могла веселиться. Ничего в жизни не осталось, кроме дерьма. Я развернулась и пошла обратно.

– Какие люди! – услышала я и, не вполне уверенная, что это относилось ко мне, обернулась посмотреть, кто кричит.

– Давно не виделись. Как жизнь? – от компании парней отделился Гай, подошел ко мне и поставил на землю свое пиво.

Я впала в ступор.

– И куда это собралась, такая нарядная? – он потянул меня за край заляпанной краской футболки.

– Я убиралась. Вышла продышаться после чистящих средств. А ты что здесь делаешь? – спросила я, скрещивая на груди руки, потому что внезапно до меня дошло, что я без лифчика.

– Кореш мой решил, что будет прикольно здесь погулять. Мне кое-что рассказывали, но я не думал, что все так на самом деле, – сказал он, силясь разглядеть что-нибудь через мои сложенные руки.

– Я пойду. Надо закончить. Удачи! – я кивнула на прощание и, не опуская рук, ушла.

КОРГИ

* * *

Сонный паралич – странная штука. Много раз он приключался со мной еще в университете, когда я засыпала, а потом я почитала поподробнее и узнала, что это своего рода состояние измененного сознания, когда мозг просыпается, а тело еще нет, и поэтому ты не можешь двигаться, когда тебе мерещится, что к тебе по полу ползет безликий человек. Последнее время он мерещился мне чаще, чем раньше, но я уже знала, что это приступ, потому что мне начало казаться, что из наваленной на стул горы одежды проявляется человеческая фигура.

В дверь звонили, но я не могла встать и открыть, потому что была прикована к постели и смотрела, как он, извиваясь, приближается ко мне. Но почему звонит звонок?

Я ахнула, проснулась и села, сердце бешено колотилось.

В дверь действительно звонили. Я посмотрела на телефон. Два часа ночи.

Руперт и Нелл не открывали – наверное, их не было дома. Я ждала, когда ночной гость уйдет. Спустя несколько минут звон прекратился. Я перевернула подушку и улеглась спать дальше, и уже почти отключилась, как звонки возобновились.

Я медленно выползла из комнаты и спустилась по лестнице. Сердце выскакивало из груди. Сегодня у меня ночь проверок на прочность. Совершенно безоружная, я прижалась к двери и заглянула в глазок, прикидывая, что единственный для меня способ атаковать – это кричать как можно громче, если дверь выбьют снаружи. Но за дверью никого не было.

И вдруг, как в фильме ужасов, в поле зрения резко появилось лицо.

Долбаный Гай.

Я открыла дверь.

– Что ты тут делаешь? – прошипела я, загораживая собой проход.

– У тебя т’ерь нет на меня времени, и эт’ чот’ не оч’… – заплетающимся языком произнес он. – Ты больш’ не хочешь трах’ца, и это херово, потому что у нас зашибенный секс.

Он протянул руку к моему лицу, и я отпрянула.

– Вишь? А ты любила, когда я тя трогал.

Он мотнул головой и привалился к дверному косяку. Над крыльцом через дорогу зажегся свет, и из дверей выглянула сердитая турчанка.

– Гай, проваливай! – зло прошептала я.