Каста огня - Петер Фехервари

Снова шел дождь, и тяжелые капли, пробиваясь через плотный полог джунглей, разбивались о кожаные плащи комиссаров, стоявших в дозоре на верхней палубе. Хольт не обращал на это внимания, поэтому Рив делала то же самое. Их будто бы соединяла общая непреклонность.

— Как вы думаете, что мы здесь найдем? — спросила девушка, глядя на серо-зеленые стены Трясины, уплывающие назад с обоих бортов.

«Отмщение», — злорадно произнес Ниманд.

«Правосудие», — сверкнул глазами Бирс.

«Искупление», — взмолилась Номер 27.

— Все или ничего, — произнес Айверсон.

«Мой Громовой край», — подумал он.

ВОЕННЫЕ АРХИВЫ ПРОВИДЕНИЯ,

КАПИТОЛИЙ-ХОЛЛ

ДОКЛАД № ГФ-060526

СТАТУС: *СЕКРЕТНО*

АВТ.: майор Ранульф К. Хартер, офицер-дознаватель (отдел собственной безопасности)

ОЗН.: генерал Таддеус Блэквуд, глава отдела собственной безопасности

КАС.: Военные преступления — 19-й Арканский — пос. Троица, Вирмонт

СВД.: Согласно приказам мною проведено расследование событий в приграничном поселке под названием Троица. Предварительные данные подтверждают, что населенный пункт был уничтожен с предельной жестокостью. Все постройки сожжены. На границе поселка обнаружено массовое захоронение (предполагается попытка сокрытия улик), содержащее несколько сотен трупов. Несмотря на почти полное разложение, очевидно, что тела были сожжены, но насильственная смерть каждой из жертв вызвана не воздействием огня, а иными причинами из весьма обширного списка. Свидетельства значительного участия повстанцев в произошедшем отсутствуют.

ЗКЛ.: Рекомендуется дальнейшее расследование.

Примечание: Что, Преисподние его побери, Катлер сотворил с этими несчастными ублюдками?!

Колокол гулко прозвонил вновь где-то глубоко внутри заключенного. Он простонал, ощущая, что соскальзывает обратно в старый голодный кошмар. И снова просыпается…

Солнце уже давно село, но пурга запятнала ночь белизной и превратила дряхлый поселок в размытое пятно скрюченных силуэтов, укрытых за непроглядной пеленой. Метель, словно отчаявшийся призрак, свистела в узких улочках и поднимала снежные вихри вокруг незваных гостей, которые пробивались к городской площади. Все бойцы отделения замерзли и вымотались, но если бы они захотели отыскать приют в этом захолустном поселении, то идти определенно стоило в его центр.

Не будет нам здесь теплого приема. Только такой, которому мы не обрадуемся…

Майор Энсор Катлер отбросил неприятную мысль, раздраженный собственным мрачным настроением. Странно, что он испытывал такую опустошенность после победы, но сообщение о полной капитуляции повстанцев дошло до 19-го с опозданием. Полк успел далеко забраться в ущелья Вирмонта, и в воздухе уже чувствовались первые зимние заморозки. Конфедераты охотились за печально известной «бригадой Свободы» полковника Кэйди, и старый ястреб бешено сражался до последнего человека, отмахиваясь от заверений Катлера в том, что противостояние окончено. Поганое завершение поганой войны.

Кэйди был отважным врагом, и Энсор, затравив его, словно бешеного пса, чувствовал себя подавленным и обесчещенным. Что более важно, 19-й оказался в совершенной глухомани, потрепанный и измотанный, а с севера на полк надвигался Большой Хлад. Надеясь перегнать зиму, конфедераты двинулись маршем на юг, но снегопад настиг их через несколько суток и принялся мучить, словно мстительный дух мятежного полковника. Когда солдаты начали умирать, Катлер разослал «Часовых» по захолустью в поисках убежища. Особенно он ни на что не надеялся, но два дня спустя «Железная муза» сообщила о находке.

— Майор, я пошел и нашел вам городок, — Воксировал лейтенант Невин Джек-Резак Джексон с самодовольством, которое громко и ясно слышалось сквозь помехи. — Смотреть там особо не на что, но чтобы так далеко на севере… То есть просто чудо, что он вообще тут есть.

Энсор не стал спорить. Взяв отделение добровольцев, он устремился вперед, на разведку, пока остальной полк тащился позади вместе с ранеными, но надежда Катлера вскоре сменилась горьким разочарованием. Их убежище оказалось городом-призраком. На приветствия майора никто не ответил, а проверенные конфедератами скрипучие деревянные дома были пустыми и холодными как лед. Не нашлось ни провизии, ни чего-либо полезного.

Нашли они только гротескный, чуть ли не спланированный кавардак: занавеси, изрезанные на тонкие полосы, мебель, разбитую в мелкие щепки, даже столовые приборы, изогнутые до неузнаваемости. Ни один предмет обстановки не остался целым, и, что самое странное, обломки были сложены в аккуратные, правильные кучки. Эти груды образовывали формы и структуры, которые будто бы сочились смыслами и в то же время казались совершенно бессмысленными. Мусорные скульптуры приковывали к себе взгляд, их образы оседали в голове, требуя понимания. При одном воспоминании об этих безумных символах у Катлера начинало стучать в висках. Кроме того, бойцы повсюду находили послания, выведенные на стенах лачуг. Порой намалеванные, порой процарапанные слова были одними и теми же:

— Эти деревенские ребята, должно быть, без памяти любили свой чертов колокол, — угрюмо заметил капитан Элиас Уайт, но Катлер не знал, что стало причиной такой привязанности: любовь или нечто более темное?

Пока конфедераты продвигались к площади, Энсор постоянно вспоминал об этом загадочном колоколе, размышляя над этой тайной с растущим беспокойством. А потом он услышал ее — нестройную ноту, гудящую на фоне ветра чуть выше порога слышимости.

Эхо утонувшего колокола…

На мгновение завеса снежных вихрей разошлась, и Катлер заметил впереди на улице высокую тень в широкополой шляпе. Майор не видел лица незнакомца, но инстинктивно ощутил, что тот смотрит прямо на него.

— Кто идет? — рявкнул Энсор, перекрикивая буран, но шквалистый снег уже унес призрака прочь. Конфедерат напрягся, пытаясь услышать новый удар колокола и отыскать чужака, но напрасно.