День твоей смерти - Марина Серова

— Да, конечно. — Я стала осматриваться, ища глазами смартфон, который бросила куда-то, отправляясь спасать тонущую Лизавету.

Он лежал на траве. Я подняла его и оглянулась назад. На другом берегу стояли оперативники и смотрели в сторону соснового бора. Дэн их перехитрил, а я перехитрила его. Главное, чтобы он сдержал свое слово и отпустил заложников.

По закону подлости, когда мы, мокрые с головы до ног, зашли в дом, нам навстречу попалась вся прислуга.

— Чего смотрите? Под дождь попали, — сказала Лизавета, направившись к лестнице. За ней оставались мокрые следы.

— Сюрприза не будет, — добавила я. — Погода нелетная.

* * *

Лежа с закрытыми глазами в горячей ванне, я отгоняла от себя назойливые мысли о том, что могло бы произойти, если бы мне не удалось остановить водоворот. Моя клиентка утонула бы, хотя я заверяла ее, что все будет хорошо. Чем больше времени проходило с того волнительного момента, тем меньше я верила в мистику. Стоило приложить больше усилий, чтобы железяка поддалась.

Выйдя из ванной комнаты, я увидела Лизавету, сидящую в кресле-груше. Она была в махровом халате и с полотенцем, намотанным на голову. В руке у нее была бутылка коньяка.

— Выпьешь со мной за мое второе рождение? — спросила она.

— Чисто символически.

Лизавета взяла со столика, на котором стояла ежедневно пополняемая Клавдией ваза с фруктами, одну из рюмок, вероятно, ею принесенных, и налила в нее коньяк.

— Держи, — Андреева подала ее мне, затем наполнила вторую. Мы выпили. — Гоша звонил, благодарил…

— За что?

— За пранк, говоря иначе, розыгрыш. Ребятки решили, что я наняла пранкера, чтобы он как следует напугал их, и они на этом адреналине написали хит. В последнее время я часто говорила Гоше, что он и его приятели иссякли, что все лучшее было написано ими несколько лет назад. Ты не поверишь, но Дэн, этот ублюдок, простимулировал у них творческий подъем.

— Кто бы мог подумать! — удивилась я.

— Завтра поедем с тобой к Катьке. Надо показать ее специалисту, от ходунков необходимо избавляться. Мы еще выйдем все вместе на сцену!

— Остался Серафимович, — напомнила я.

— Дался тебе Сема, — отмахнулась Лизавета. — Он в Израиле.

— Вы в этом уверены?

— Да, я дозвонилась до его средней дочери Элины, она сказала, что отец там.

— Вы с ней знакомы? Почему она с вами стала откровенничать?

— Наверное, отец про меня рассказывал. Я представилась, и она сказала, что Семен Исаакович уехал к старшему сыну в Израиль, а она зашла домой полить цветы.

— Елизавета Константиновна, вы знаете адрес Серафимовича?

— Конечно! Где он раньше жил, там до сих пор и живет, только соседние комнаты в коммуналке выкупил. Теперь его семья весь этаж занимает. Это на Московской, в том доме, где раньше железнодорожные кассы были. — Лизавета налила себе очередную рюмку.

Андрееву довольно быстро развезло, и мне стоило немалых усилий отправить ее спать. Денек сегодня выдался многотрудный, хорошо, что она про татуировку не вспомнила.

Уложив Лизавету спать, я прогулялась по саду, заглянула в теплицу и снова включила водоворот. Меня тяготило то, что я дала Жуку обещание, которое невозможно было выполнить. И уж конечно, меня не радовало, что операция, разработанная Наумченко, провалилась. Пока Дэн был на свободе, он был опасен для окружающих. Ставрогин был психически нездоров, и вряд ли он успокоится, поквитавшись со всеми, кого считал виноватым в смерти своего отца. Ему просто будет скучно так жить, и чтобы как-то подогреть интерес к жизни, Дэн пойдет по второму кругу либо найдет новых виноватых. Он уже сейчас не мог контролировать себя, дожидаясь, когда снова наступит 30 августа. Ставрогин слетел с катушек, и его надо было остановить.

С утра мы поехали в больницу, но пробыли там недолго.

— Я же говорила тебе, — сказала Лизавета, садясь в машину, — что мы с Николасом не можем быть долго вместе. В последнее время мы видимся каждый день, поэтому надоели друг другу. Надо сделать перерыв. Женя, как ты думаешь, охрану можно снимать?

— Если финансово вас это не слишком напрягает, то лучше пока оставить.

— Деньги есть, — беспечно заявила Лизавета. — Поехали их проматывать! Охрану завтра сниму.

— Куда едем?

— В «Триумф-Плаза». Женя, я хочу сделать тебе подарок.

— Это лишнее.

— Ты мне вчера жизнь спасла. Как я могу оставить это без внимания?

— Я выполняла свою работу, которую оплачивает ваш сын Дмитрий.

— Какая же ты все-таки скучная! Я забыла, ты же растаманка. Они все скучные… Женя, ты заметила, что я тяну время? — без всякого перехода спросила Лизавета и, не дожидаясь моего ответа, продолжила: — Хочу повидаться с Катькой, но никак не могу решиться на это. Что ты мне посоветуешь?

— А вы ко мне прислушаетесь?

— В последнее время я только и делаю то, что прислушиваюсь к тебе. Даже не узнаю себя. Так что ты думаешь, надо ли мне встречаться с Катькой?

— Нет, — спокойно ответила я.

— Аргументируй!

— Она уже давно не та Катька, с которой вы когда-то играли в одной группе. Это уже не молодая и не слишком здоровая одинокая женщина, за которой ухаживают соцработники. Ей трудно выходить из дома, ее пенсии едва хватает на оплату коммунальных услуг и самые дешевые продукты для себя и трех кошек. Если вы хотите встретиться с Катериной Юлиановной только для того, чтобы предложить ей возобновить музыкальную карьеру, то лучше отказаться от этой затеи раз и навсегда.

— Неужели все так запущено? — искренне удивилась Елизавета Константиновна. — Нет, меня-то бедностью не удивишь. Я всю жизнь презирала тех, кто ездит на дорогих тачках, ходит в мехах и ест от пуза. Но разве я могу презирать своего родного сына за то, что он не беден? Он только внешне на Бориса похож, а характер у него другой. Митя добрый, внимательный, заботливый. Алена из него веревки вьет, и ему это нравится. Они поженились в восемнадцать, сразу после школы, и Борис не смог этому воспрепятствовать. Да, я сорю налево и направо деньгами, которые кладет мне на карточку Митя, но лишь затем, чтобы не обидеть сына. Он знает, как его отец со мной поступил — и про психлечебницу, и про увольнение из гимназии, и про то, как мне несладко пришлось в этой жизни. Митя всеми силами старается загладить отцовскую вину, но он не понимает, что для меня самое важное — это быть рядом с ним и со своими внуками. Я по Илюшке с Сонечкой уже скучаю. Деньги для меня — мусор! Я трачу их не потому, что мне нужно много вещей, а ради самих трат, чтоб Митя был доволен тем, что угодил мне. Ты меня понимаешь?

— Понимаю.

Мы бесцельно катались по городу, я все ждала, когда Лизавета вспомнит про Феликса, но она о новой татуировке даже не заикалась.