День твоей смерти - Марина Серова

— Скажи, а если я приеду к Катерине с подарками, она обидится?

— А вы сами как думаете?

— Будь я на ее месте, то, пожалуй, ничего бы не приняла, — заключила Андреева. — Получается, что это подачка с барского плеча, что из жалости… Она еще, чего доброго, решит, что я кичусь своими возможностями. А что я могу сама-то? У меня пенсия минимальная. Муж — бывший зэк с кучей комплексов и, как выяснилось, больным сердцем. Я живу, как приживалка, в доме сына, который тщательно скрывает, что стыдится меня. Вдруг в деловых кругах узнают, что у его матери зеленые волосы и почти все тело в татуировках! Для того он и нанимает телохранителей, чтобы я не засветилась где-нибудь, там, где бывают люди его круга. Женя, я сейчас скажу тебе то, что никогда и никому не говорила. У меня совершенно нет силы воли, я не смогла порвать со своими старыми привычками, а вот Катерина, похоже, смогла. Она не отчаялась, пережив смерть ребенка и мужа, переломав ноги… Да все мои несчастья против ее — это же сущая ерунда! Я даже от Дэна, этого сукина сына, физически не пострадала, только морально, те пять минут страха я надолго запомню.

— Приехали, — сказала я, заглушив двигатель.

— Не поняла, куда это мы приехали? — Андреева стала осматриваться по сторонам.

— В этом доме живет Катерина. — Я назвала номер ее квартиры.

— Но ты же сказала, что мне не надо с ней встречаться, — напомнила мне моя пассажирка.

— Если вы сами тоже так думаете, то поедем к Феликсу.

— У него сегодня выходной, иначе бы я первым делом отправилась сегодня в «Живую кожу». А насчет Катерины ты меня вразумила. Я не видела ее лет тридцать и полагала, что она за это время совсем не изменилась…

— На ловца и зверь бежит, — сказала я, увидев во дворе двух женщин, одна из которых передвигалась с помощью ходунков. Вторая была то ли ее соседкой, то ли соцработником. Они шли прямо на нас.

Лизавета прильнула к лобовому стеклу. Когда расстояние сократилось метров до пяти, она уточнила:

— Это Катерина?

— Да, — подтвердила я.

Андреева поправила седой парик, застегнула верхние пуговицы кардигана, но все равно никак не могла решиться пойти навстречу своей подруге. Только когда женщины свернули к подъезду, моя пассажирка покинула салон «Фольксвагена». Она догнала их, когда уже открылась дверь. Катерина оглянулась на Лизавету, немая сценка длилась с полминуты. Потом Андреева стала обнимать свою подругу. Вскоре все три женщины скрылись за подъездной дверью, но одна из них минут через пять снова вышла на улицу. Лизавета осталась у Кононовой. Им предстояло так много друг другу рассказать, поэтому я решила ненадолго отлучиться.

* * *

— Я думала, ты уехала, — сказала Андреева, подсаживаясь в машину. — Подошла к окну — а ты стоишь на том же месте. Хорошо, что ты вернулась, сейчас поедем к Татьяне, к Лешиной вдове. Она позвонила мне и попросила приехать.

— Зачем?

— Кострицына толком ничего не объяснила по телефону, но я поняла, что это как-то связано со смертью ее мужа. Завтра девять дней будет, как его нет с нами… Странно все это как-то, — задумчиво произнесла Лизавета.

— Что именно? — уточнила я.

— И мне, и Мишане, и Катерине Дэн дал выбор. Я не знаю, чем он шантажировал Веснина, но шантаж определенно был, иначе бы Михаил не решился выпрыгнуть из поезда. А Леше он, похоже, не оставил выбора. Здесь явно что-то не так…

— Елизавета Константиновна, а вы разговаривали об этом с Катериной Юлиановной?

— И об этом, и о многом другом мы с Катькой поговорили. Она, дуреха, думала, что я ее никогда не прощу, вот и не давала о себе знать! Да, какое-то время я на нее злилась, но потом, когда мне наши общие друзья рассказали, в какие тиски она стараниями моего бывшего мужа попала, я поняла, что у нее просто не было выбора. Если бы Катька отказалась меня оговорить, то села бы за незаконные валютные операции, но мне бы от этого лучше не стало. Борис нашел бы другого лжесвидетеля.

— Что заставило вашу подругу зайти в неисправный лифт? — поинтересовалась я.

— Дэн грозился подпалить приют для бездомных собак, в котором тогда Катька работала. Она с детства обожала кошек и собак, домой с улицы то и дело забирала больных животных, выхаживала их и определяла в добрые руки. Вернувшись из Америки, она долго не могла найти работу, а потом устроилась в приют. После смерти матери у нее родных совсем не осталось. Дэн все просчитал, если он и мог чьей-то жизнью ее шантажировать, то только собак. Женя, скажу тебе честно, я бы на это не повелась. Гоша и его друзья — это совсем другое дело, но бездомные собаки… Но для Катьки они стали семьей, она ради них решила свою жизнь отдать…

— А мне она ничего такого не сказала…

— Естественно, она ведь тебя первый раз в жизни видела! Кстати, Катя долго не могла понять, кто ты такая. На следующий день к ней пришла новая соцработница. Суханкину это насторожило, и она в собес позвонила. Ей сказали, что никакую Евгению к ней не присылали, и посоветовали сразу вызывать полицию, если ты снова к ней придешь. Но Катька отказывалась верить, что ты мошенница. Она сказала, что у тебя лицо честное. Потом ты ей продуктов купила гораздо больше и лучше, чем можно было приобрести на те деньги, что она тебе дала. Катька догадалась, что я тебя к ней в разведку присылала. Она всегда сообразительная была. Я и не отрицала. — Немного помолчав, Андреева спросила: — А ты куда ездила?

— К Серафимовичу. Вы мне вчера назвали его адрес, и я решила съездить к нему, тем более это недалеко.

— И что же?

— Дома никого не оказалось.

— Я же говорила тебе, что он с женой и младшими детьми улетел в Израиль к старшему сыну. Старшая дочь Элина живет с мужем и детьми в Тарасове, но в другом месте.

— Я позволила себе заглянуть в почтовый ящик Серафимовича, замок там примитивный.

— Там было что-то интересное? — спросила Лизавета.

— Да, одно письмо очень уж напоминало то, что получили вы вчера. Оно было без сведений об отправителе. Если судить по штемпелю, письмо было отправлено тридцатого августа, то есть Дэн собирался вплотную заняться Серафимовичем сразу после того, как поквитается с Кострицыным, но вы предупредили Семена, и он очень оперативно покинул страну. По всей видимости, послание от Дэна пришло уже после того, как Серафимович уехал.

— Женя, не томи! Что было в этом письме? — не на шутку заинтересовалась Андреева.

— Сертификат на роут-джампинг.

— Это еще что такое? — уточнила Андреева.

— Роут-джампинг — это такой вид экстремального досуга, прыжок с моста на страховочном тросе, — пояснила я.

Лизавета сглотнула ком, подступивший к горлу, потом сказала:

— Вряд ли бы Семен на это решился. Он трус по натуре. Высоты точно боится. Не знаю, как он летает на самолете, думаю, если бы была возможность добраться до Израиля другим способом, кроме авиаперелета, он бы выбрал другой. Так выходит, я зря Сему предупредила? Он не использует сертификат по назначению, и тогда пострадает кто-то из его близких, Элина или ее дети… Что же я наделала? — Лизавета занялась самобичеванием. — Зачем же я его предупредила? Почему я с тобой не посоветовалась? Если с родственниками Семена что-то случится, то виновата буду я. Завтра прямо с утра поедем к Феликсу! Хотя ты, Женя, права, это не решит проблему. А что решит проблему? Женя, ты знаешь, как решить эту проблему?