Спящая - Мария Евгеньевна Некрасова

туда не ходят: опасно. И нашли-то случайно: наткнулись какие-то туристы из города. И ещё грибной ножичек в крови. Она до последнего отмахивалась несерьёзным грибным ножичком.

Я потом долго не мог перестать об этом думать. Катьке, конечно, сказали, что мать заблудилась в лесу и обязательно найдётся, но Катька росла, а история не забывалась и каким-то образом до неё всё-таки дошла. Иногда я ненавижу свою деревню: она не может сохранить никаких тайн. Все знают всё.

* * *

Я зашикал на попутчиков, Миха повернулся и многозначительно поднёс палец к губам, а Катька будто и не услышала:

– Как же мне его назвать?.. Ром, ты как думаешь?

– Спасибо, что спросила. – Попутчики опять захихикали. Что ж, хоть ушли от опасной темы. К ещё более опасной. – Кать, я думаю, что Микки это не понравится (не говоря про деда Артёма).

– У тебя же есть собачка, – подхватил Миха. – Маленькая, симпатичная, зачем тебе ещё такая… – он покосился на эту кровавую гончую и не сказал, какая именно.

Катька непонимающе уставилась на нас. Звучит странновато, но в тот момент я мог поклясться: она забыла про Микки – забыла не подумать, как-то он отреагирует на новую псину, которой он на один зуб, а вообще. Как будто стёрли из памяти. Словно его не было. «Какой Микки?» – читалось в её взгляде.

– И что? У моей одноклассницы две собаки. А у учительницы вообще три, она сама говорила…

– Катя, мы не можем её взять, ни ты, ни я. Меня убьёт либо отец, либо дед Артём на пару с Микки. Кто тебя будет в школу провожать?

– Глупости. – Катька надулась. – Ничего не убьёт, вот увидишь. Он хороший, только имени почему-то нет… – Она погладила эту зверюгу прямо по рваному уху. У меня внутри всё сжалось: псу же, должно быть, больно, вот сейчас… Пронесло. – Я скажу деду, что ты меня отговаривал. Не убьёт, не бойся.

…Остаток маршрута она вслух пыталась придумать кличку собаке. Выкрикивала на весь салон какое-нибудь чудное имя какого-нибудь мультяшного героя, я даже не знал, что их столько существует на свете, у Катьки был огромный запас. Она выкрикивала – и смотрела на собаку, ожидая реакции. Как будто собака должна была сказать «Мне нравится» или что-то вроде. Собака, конечно, не реагировала. Вообще никак: сидела, уставившись вдаль, не шевелясь и не слушая, как будто не ей предлагают, мне даже стало немного обидно за Катьку. Катька расстраивалась:

– Почему тебе не нравится? Ты подумай, Тони хороший, он сам сделал свой костюм…

– Собаки не любят костюмы, – покачал головой Миха. – Может, что-то более собачье?

– Ты не понимаешь! – Катька сердилась. – Он хочет, чтобы его звали как супергероя.

Попутчики давно вышли, наша остановка последняя. Я наблюдал этот балаган – и не верил своим глазам и ушам. Тогда я ещё не понял, а теперь точно могу сказать: уже тогда это была не Катька. Не сестрёнка моего погибшего друга, обожающая своего Микки и своего дедушку. Что-то изменила в ней собака в первые же секунды и продолжала менять. Ну, не в первые же секунды, а когда ей вздумалось. Да, это была любовь со сто первого взгляда. Пока пёс жил у Юрича, точнее, у магазина, Катька его сторонилась, как все. Но что-то такое произошло, и вот: Катьке уже нужна именно эта собака, да так, что это не обсуждается, важно, видите ли, имя придумать… Конечно, я ещё надеялся, что дед Артём наведёт порядок и пристроит псину в крепкие руки. Но глядя, как Катька на неё смотрит и настойчиво подбирает подходящую кличку, я верил в это всё меньше. Она может быть очень упёртой, эта девочка, и вить из нас верёвки. Собака ей, видите ли, нужна.

Нет, гончую мне было жаль, как людям жаль бездомных животных. Но будем честны: собака странная, похоронила двух хозяев – в переносном смысле, конечно…

– Халк. Назови его Халк и покрась зелёнкой. – Да, они меня разозлили тогда.

Собака и Катька синхронно повернулись ко мне и посмотрели так, что стало ясно: Халком собаке не быть. Жаль. И правда подходит.

– Тор! – завопила Катька на весь автобус. – Конечно, как я раньше не подумала, Тор! Он знаешь какой классный, он… Смотри, ему нравится! – она показала на собаку, сидящую в той же статичной позе грязной игрушки с грустными стеклянными глазами.

Собака не виляла хвостом и вообще не реагировала. Непонятно, почему Катька решила, что ей нравится. Но на тот момент это уже была не самая большая её странность, так что я ничего такого не подумал. Тор так Тор. Позвонить, что ли, деду Артёму? Нет уж, пусть будет сюрприз. На орехи получим все, но, может, так Катька оставит эту опасную затею с собакой.

Автобус наконец остановился, собака выскочила первой, пробежала несколько шагов и оглянулась на нас: «Ну вы идёте?» В этот момент она выглядела обыкновенной собакой, которая идёт домой со своей хозяйкой. Катька радостно выскочила за ней, попутно скинув мне свой рюкзак. Собака дождалась, и они пошли рядом. Катька что-то болтала, а собака как будто слушала, не кивала только. Я нацепил второй рюкзак на второе плечо и побрёл следом. Миха со мной: ему дальше всех, в Новые дома.

Всю дорогу эти двое шли впереди, как будто обсуждая между собой что-то важное. Пёс шёл совсем рядом, как по команде.

Миха уже перестал интересоваться собакой и Катькиным странным капризом, весь путь он болтал о школе и почему-то о рыбалке. Я не слушал, что Миха там бубнит: был слишком занят мыслями о Катьке и собаке. Старательно поддакивал, чтобы не быть невежей, и сам не заметил, как согласился в воскресенье пойти с Михой на лодке рыбачить. Деньки стояли ещё тёплые, нам могло повезти. Последний раз я ездил рыбачить с Лёхой.

– Хочешь, с вами зайду, чтобы дед не так орал из-за собаки?

Предложение было неожиданное и какое-то подлое. А может, я хочу, чтобы дед орал из-за собаки, очень даже хочу, чтобы он её выгнал, ну не к чёртовой матери, а к кому-нибудь из соседей, кто действительно может справиться с этой псиной. Я не хочу трястись за Катьку каждую минуту, я вообще не хочу трястись!

– Его это не остановит.

У Михи стало такое разочарованное лицо, что я почувствовал себя виноватым:

– Но если хочешь посмотреть это шоу, пойдём, конечно. – И мы пошли смотреть шоу.

* * *

У самой калитки Катька притормозила и стала дожидаться нас, неуверенно поглядывая то на двор, то на меня. Это она вдали от деда такая смелая, а теперь, значит,