Жаркий декабрь - Александр Калмыков

Мне казалось, что член Политбюро ЦК ВКПб должен сидеть как минимум в нормальном кабинете, с приемной и секретарями, но очутился я в полутемном пустом помещении с гулким эхом. Из мебели только обычный стол с чайником, стаканом и несколькими телефонами, к которым тянулся пучок проводов. За столом восседает средних лет человек с аккуратной прической, густыми усами и подозрительно прищуренными глазами. По виду – обычный председатель колхоза или секретарь сельского райкома. Вроде бы его видел, скорее всего, в газетах, но кто он такой, хоть убей, не вспомню. Досадно, вот зачем пропускал политинформации, если еще ни черта об этом мире не знаю? Уж хотя бы членов Политбюро мог запомнить, их же по пальцам сосчитать можно. Стыдно, однако.

Незнакомец с любопытством и даже некоторым разочарованием рассматривал меня и, не выдержав паузы, спросил. – Кто вы?

У меня на языке вертелся тот же самый вопрос, но как младший по возрасту и, очевидно, по званию, я решил представиться первым. – Старший лейтенант Соколов, впрочем, как вам известно, еще и младший лейтенант госбезопасности Андреев Александр Иванович. А вы, простите, кто?

Брови «председателя» поползли вверх но, сообразив, что в нем подозревают двойника известной личности и заметив, что пистолет у меня по прежнему в руке, он все же соизволил представиться и даже достал какой-то документ.

– Андреев Андрей Андреевич.

В первую секунду я решил, что надо мной изощренно издеваются, но потом вспомнил, что это действительно мой однофамилец – секретарь ЦК, глава комиссии партконтроля, еще председатель какого-то совета Верховного Совета, и многое другое. Именно он после снятия Ежова руководил комиссией по расследованию деятельности НКВД. А еще в честь Андреева называли паровозы, когда он руководил наркоматом путей сообщения. Такой вот человек-паровоз, живая легенда.

Мановением руки я спрятал оружие и попробовал отмазаться. – Виноват, тащ нарком, в полутьме не разглядел.

Как его правильно назвать, хоть убей, не представляю, но на «наркома» мой собеседник не обиделся и широким жестом пригласил присаживаться.

Пока однофамилец раздумывал, с чего начать, я позволили любопытству взять вверх над учтивостью:

– Разрешите спросить, товарищ Андреев, как вы меня нашли.

Вопреки опасениям, что член Политбюро не станет ничего объяснять простому лейтенанту, он ответил охотно, видимо радуясь поводу завязать разговор.

– Это оказалось не сложно, хотя охраняли вас тщательно. Как мне стало известно, вы числитесь в 179-й стрелковой, дислоцируемой в Подольске. И вот недавно ГКО распорядился срочно отправить вашу дивизию на фронт, а мне как зампреду Транспортного комитета, приказали проследить за выполнением. Надо заметить, что за сутки найти и подготовить подвижной состав для тридцати с лишним эшелонов и снабдить их машинистами не так уж просто, даже имея особый резерв HKПC. Да еще умудриться при этом не сломать плотный график движения по железной дороге. Поэтому требовалось решать вопросы на месте, что мне и поручили. Казалось вполне вероятным, что вы захотите навестить свою часть и тоже направитесь сюда. Так что я просто отправил запрос в госбезопасность, нет ли возможности выделить сопровождение для поездки в Подольск и обратно, или хотя бы присоединиться к какому-нибудь попутному отряду. Конечно, мотивировал необходимостью усиления безопасности. Там пошли навстречу и разрешили присоединиться к какой-то группе, нетрудно догадаться, к чьей. Правда, вчера что-то не сложилось, ваша машина сломалась, и пришлось ехать без вас. Грузовик с энкавэдэшниками я отпустил обратно, и они обещали заехать на следующий день, если к тому времени я освобожусь и мне понадобится возвращаться. И вот я уже больше суток сижу здесь без сна, координируя воинские перевозки, а мои помощники с утра караулят у моста и на дороге, пытаясь с вами встретиться.

– Но вы все-таки дали распоряжение задержать мою охрану у моста?

– Зачем? Мне ваша охрана нисколько не мешает. Просто комендант усилил меры безопасности, чтобы засекретить отправку военных эшелонов.

Ну вот, никаких шпионских игр, все просто и буднично.

– А вот для чего вас искал, хм, так сразу не объяснишь. – Помолчав минуту и собравшись с мыслями, Андреев, наконец. Заговорил. – Пару месяцев назад ко мне под пустяковым предлогом завалился товарищ Маленков и как бы невзначай поинтересовался, как идут дела у моего племянника. Это он вас имел ввиду, но тогда я ничего не понял. Потом пришел Малышев и прямо спросил, не мой ли родственник взялся ломать все планы в его наркомате. Ну а затем с подобными вопросами подходили еще несколько человек, так что я начал наводить справки, опасаясь мошенника.

– Напрасно опасаетесь.

Коротко, в двух словах, я поведал легенду, отработанную для непосвященных, о своих заморских похождениях в Америке, где мне удалось подсмотреть множество современных технических секретов.

Выслушав мои побасенки, Андреев оттаял и облегченно расслабился. Вместо прожженного авантюриста он увидел скромного инженера, делающего нужную стране работу, и заявил, что не смеет больше задерживать. Но к этому времени у меня самого появились вопросы. До сих пор мои помыслы занимали только танки с самолетами и стрелочки на картах, а вот логистикой я не интересовался, и совершенно напрасно. Мало иметь дивизию, пусть даже укомплектованную и оснащенную. Воинское соединение само по себе ничего не стоит, если его вовремя не доставить в нужное место, где оно сможет выполнить свою задачу. Да впрочем, отправить дивизию – это лишь полдела. Для нее ежедневно нужно посылать эшелоны с продовольствием, сеном, горючим, стройматериалами, пополнением, не говоря уже о боеприпасах. А еще санитарные поезда, плюс снабжение тыловых подразделений. И потом, чтобы эти боеприпасы изготовить, сколько раз нужно гонять выгоны с рудой, коксом, селитрой, и много еще с чем. Так что настала моя очередь задавать вопросы.

– Скажите, товарищ Андреев, а почему у нас не хватает подвижного состава? Ведь с оккупированных территорий его старались полностью эвакуировать.

Тяжело вздохнув – то ли удивляясь глупости собеседника, то ли от огорчения сложившейся ситуацией, бывший нарком отложил трубку телефона, за которую уже было взялся.

– С арифметической точки зрения вагонов действительно стало больше, это так, – начал он терпеливо объяснять. – Но и число поездов, находящихся в движении, возросло втрое по сравнению с предвоенным периодом. А ведь еще следует учесть потери от ударов авиации противника.

– Неужели втрое, – не поверил я? – Откуда такие цифры, если производство упало а, следовательно, необходимость в перевозках снизилась.

– Производство да, но сильно возросла воинская погрузка, причем, крайне неравномерно. Если средняя цифра – 30 процентов от перевозок, то на самых западных дорогах ее доля составляет 85 процентов. Отсюда перегрузка транспортных магистралей. И учтите, что ремонтная база сократилась. Хотя мы и смогли эвакуировать большую часть деповского хозяйства и оборудования паровозоремонтных заводов, однако все это еще нужно перебазировать и смонтировать, а потери от бомбежек просто огромные. К тому же скорость движения сильно упала из-за перенасыщения дорог подвижным составом, хотя иногда до половины эшелонов идут сдвоенными. Другая проблема – не хватает угля. Донбасс эвакуируется, подмосковный угольный бассейн после бомбежек работает вполсилы, а Кузбас и дороги на восток перегружены. Перешли на дрова, из-за чего тяговое плечо сократилось, а дровяные склады вдоль всей дороги создать еще не успели. На паровозах наращивают тендер, но на это тоже нужно время. Железнодорожники собирают кусочки угля на путях, чтобы хотя бы маневровые паровозы снабдить топливом, даже из дома приносят. Со складов угольную пыль выгребли, хотя толку от нее чуть. В ход уже идут опилки и шлакоотсев. Специалистов мало, уж очень многих призвали в армии. И не только сцепщиков и стрелочников, но и ремонтников. Бригады сами ремонтируют локомотивы