Совесть негодяев - Чингиз Абдуллаев

— Договорились, — Иваницкий встал, протянул руку.

— Удачи вам. За Родионова не беспокойтесь. Он внадежном месте.

— Спасибо. Передайте ему привет.

— Обязательно. Как вы доберетесь домой? Уже так поздно.

— Я поймаю машину, — улыбнулся Дронго, — заменя не беспокойтесь. Не пропаду.

Оба, поняв двусмысленность ситуации, коротко рассмеялись иеще раз пожали друг другу руки.

На следующее утро Дронго отправился в билетные кассыпокупать билет в Лондон, но, как он и предполагал, билетов не было. Не доставбилетов в компаниях «Аэрофлота» и «Бритиш эйруэйз», он поехал в другую компанию— «Трансаэро». Здесь повезло больше, нашлось одно место бизнес-класса в Лондон,и он, наконец купив билет, вернулся в свою гостиницу. Весь следующий день онпроспал, лишь дважды выходя из отеля, чтобы купить продукты и воду. Ташкентскоепротивостояние отняло у него много сил и энергии, и он, словно верблюд,откладывающий пищу в горб, заряжался энергией на предстоящую поездку вВеликобританию.

В воскресенье в одиннадцать сорок он вылетел изШереметьево-1 в Лондон. Только при посадке он узнал, что самолет полетит в Ригуи уже затем в столицу Англии. Это его взволновало. Он не был в Прибалтике с техпор, как отделившиеся три республики объявили себя суверенными государствами иввели свои визы для въезда.

Последний раз он был в Таллинне в начале девяносто второго,когда познакомился там с Марией Грот. Или Ириной Кислицыной, чья жизнь такглупо и нелепо оборвалась в Бельгии, в красивом ухоженном лесу под Брюсселем.Она ошиблась тогда только один раз, но в проклятой работе, которой онизанимались, ошибаться было нельзя. И тогда она недрогнувшей рукой приставилапистолет к своему сердцу.

Воспоминания о той последней встрече в Прибалтике былигорькими. Но Рига… с ней были связаны и приятные воспоминания. Во временасуществования единой страны он часто приезжал в этот город по своим делам иостанавливался в гостинице «Латвия». Лучшие номера этого отеля были расположенына каждом этаже в правой части здания, если смотреть со стороны входа. Внизубыл неплохой диско-бар, считавшийся по тем временам просто рассадником всехчеловеческих пороков и неприятностей. На самом деле это было очень скромное инебольшое заведение, где играла не очень популярная западная и очень популярнаясоветская музыка и куда приходили молодые парни и девушки просто потанцевать ивесело провести время под надзором дежурных милиционеров, стукачей-швейцаров ибарменов.

Среди посещавших диско-бар была и высокая красиваяблондинка. Она была ширококостной, чуть полноватой и вместе с тем удивительностройной девушкой. Волосы она распускала, но иногда появлялась и с собраннымисзади. Немного вздернутый ровный носик и несколько круглое лицо с красивоочерченным подбородком только усиливали общее впечатление.

Он встречался с другими женщинами, но что-то мешало емуподойти именно к ней. Они часто виделись в этом баре, улыбались друг другу,иногда даже здоровались, но и только. Потом он встретил эту девушку в книжноммагазине, совсем рядом с отелем. Она работала продавщицей в отделе, где выдавалисьочередные тома сочинений классиков. Он её узнал не сразу. Она была в брюках,заправленных в сапоги, в светлой кремовой водолазке и красивой телогрейке,одетой сверху. Последний раз он был в Риге в декабре восемьдесят четвертого. Итогда твердо решил, что в следующий приезд обязательно заговорит с этойдевушкой. Следующего приезда не получилось.

Через три дня в Риге была предпринята попытка пронести наборт самолета оружие и все участники этой акции были арестованы. Выяснилось,что это оружие принадлежало офицерам госбезопасности и одному эксперту ООН,сотрудничавшему с «Интерполом», которые просто не успели вовремя сдать своичемоданы, опоздав на рейс. Ни один из троих задержанных не стал рассказывать освоей настоящей работе. По решению руководства КГБ настоящие пистолеты заменилина игрушечные и объявили, что кто-то пытался просто провести стартовыепистолеты-зажигалки. Всех троих тут же освободили, но строго-настрого приказалибольше не появляться в Латвии без разрешения руководства.

Потом были другие страны — Югославия, Индонезия, Америка. Ноуже никогда не было Латвии и не было той высокой красивой девушки, которой онтак и не успел ничего рассказать. Кроме того, в Латвии жила очень стараяприятельница его матери, женщина героической судьбы, одна из первых комсомолокреспублики, не боявшаяся в страшные послевоенные годы ездить по деревням ивстречаться с молодыми людьми. Однажды в клуб, где проходила встреча,неожиданно заявились «лесные братья», не щадившие ни коммунистов, никомсомольцев. Ей повезло, в тот вечер их возглавлял не обычный командир, бывшийофицер гитлеровской армии, а один из местных сельчан, разбогатевший за времяфашистской оккупации и теперь люто ненавидевший новую власть. На его вопрос,кто она такая, девушка честно ответила, что она секретарь райкома комсомола.Бандиты её не тронули, решив, что в столь юном возрасте можно быть лишь…секретарем при большом начальнике (в смысле секретарши), а не самой возглавлятьрайком комсомола.

Женщину звали Сюзанна Силиверстовна Яковлева, и потом многолет она проработала в Центральном Комитете местной компартии. Они любилиотдыхать друг у друга. Его мать ездила в Ригу, а Сюзанна Силиверстовнаприезжала к ним со своими тремя внуками. После распада страны связи оборвались,и мать боялась звонить в Ригу, опасаясь, что её старой подруги уже нет в живых.Сюзанна Силиверстовна привозила в подарок изумительный латышский крестьянскийчерный хлеб и латышскую колбасу, вкус которой они за эти годы уже успелипозабыть.

Теперь, подлетая к Риге, он думал о том, что сойдет налатышскую землю, пусть ненадолго, пусть всего лишь на час, но это будет впервыеза последние одиннадцать лет. Однако его ждало горькое разочарование. Ваэропорту, куда они приземлились, их просто не выпустили из самолета. Имобъяснили, что самолет и без того опаздывает и поэтому пассажиры, летевшие вЛондон, могут подождать и в самом самолете. Затем появилась новая бригадабортпроводников и бортпроводниц, составленная из сотрудников латышскихавиалиний. Интересно, что явно русские девушки, общаясь с пассажирами, говорилис латышским акцентом по-русски. Правда, по внутреннему радио передавали всесообщения только на английском и латышском языках, тогда как почти никто изсидевших в самолете не знал ни первого, ни второго.

А потом принесли обед. Кормили на всем протяжении путипросто великолепно, как обычно кормят в самолетах «Трансаэро», известных своимкачеством обслуживания и сервисом. Но на этот раз принесли обед, очевидно,заказанный в Риге. И там лежал завернутый в целлофановый пакетик кусочек тогосамого черного латышского хлеба, который они все так любили. Он развернулцеллофан и долго вдыхал аромат этого хлеба, гладил его, шептал какие-то слова.Хлеб был зримый, теплый, мягкий, на секунду подаривший ему ощущения детства,покоя, тепла.

В Лондон он прилетел умиротворенный. Не хотелось думать осписках, об убитых банкирах, об убийцах и следователях. Но и не думать былоневозможно. Самолет приземлился в аэропорту Гатвика, и, довольно быстро пройдятаможенный и пограничный досмотр, он вышел в большой зал прилета, сразу заметивв правой стороне яркие рекламные плакаты туристического агентства Кука.