В альковах королей - Жюльетта Бенцони

Но нет, никто ее там не ждал…

Георг, как обычно, опаздывал. А когда наконец он вошел, все сразу обратили внимание на его остекленевший взгляд и неуверенную походку.

Стало очевидно, что он опять напился и что случилось это по дороге в часовню…

По пути из Карлтон-хауса страшно печальный наследный принц, проливая горькие слезы (что, впрочем, свойственно почти всем пьяницам), пожаловался лорду Мойре на свою несчастную жизнь.

– Как же мне жить без нее – без моей милой Марии? – плакал Георг. – Она единственная женщина, которую я по-настоящему любил. И вот она уехала…

Успокаивая друга, лорд Мойра вытащил лежавшую под сиденьем кареты бутылку виски и щедрой рукой плеснул в стакан приличную порцию золотистой жидкости. Тут следует отметить, что в каждом экипаже, которым путешествовал принц Георг, была непременно спрятана бутылка виски, о полноте коей всегда заботился один и тот же слуга. И этот слуга хорошо выполнял свои обязанности.

– Не стоит так горевать, Ваше Высочество, – протягивая стакан принцу, сказал лорд Мойра. – Мария до сих пор в Англии. Она живет в Брайтоне, в доме, который вы подарили ей когда-то, и вы можете навестить ее в любое время.

Залпом осушив стакан, Георг вдруг встрепенулся и решил выпить за хорошую новость. Правда, морганатический брак с католичкой, заключенный без ведома и согласия короля, был уже расторгнут, но разве это столь уж важно? И Георг на радостях в очередной раз напился…

С застывшим, словно маска, лицом, с неподвижным взглядом, распространяя вокруг запах виски, принц Уэльский неуверенной походкой приблизился к невесте. Несчастная Каролина полными слез глазами смотрела на тучного пьяного мужчину, который рядом с ней то опускался на колени, то с трудом вставал на ноги и невпопад отвечал на вопросы архиепископа, совершавшего обряд бракосочетания. В самый ответственный момент, когда надо было произнести торжественное «да», принца пришлось встряхнуть…

От наступившей затем брачной ночи ничего приятного ожидать не следовало. Принц был настолько пьян, что с трудом дополз до кровати и рухнул на постель рядом с Каролиной, которая безмерно страдала от… алкогольного отравления.

Дело в том, что услужливая первая статс-дама «для храбрости» напоила новобрачную виски, подмешав к нему еще кое-что. Спазмы в желудке не позволили Каролине уснуть той ночью, а стоны несчастной порой даже рассеивали тот пьяный дурман, в котором находился ее новоиспеченный муж. Утром принц Уэльский внушал жене не меньшее отвращение, чем накануне в часовне, но теперь к отвращению примешивался ужас. Скорее всего мало что соображавший Георг, которому надоели стоны жены и ее приступы тошноты, просто-напросто изнасиловал Каролину.

С тех пор жизнь принцессы Каролины превратилась в сущий ад. Ей пришлось переехать в Карлтон-хаус и принимать участие в ужинах, которые больше напоминали попойки и очень часто заканчивались оргиями. Она с равнодушным видом сидела за столом, наблюдая за тем, как ее супруг пьет виски из бокала леди Джерси и оказывает ей весьма интимные знаки внимания, а потом одаряет любовницу драгоценностями, принадлежавшими его жене.

Спустя всего несколько недель вконец обнаглевшая статс-дама, ничуть не смущаясь, стала вскрывать личные письма принцессы к отцу и относить их любовнику, чтобы тот мог развлечь своих собутыльников.

Однако Каролина не отличалась долготерпением, и скоро ей все это надоело. Совершенно не считаясь с советами лорда Малмсбери, умолявшего принцессу проявить сдержанность, супруга принца Уэльского смело бросилась в бой. Она всегда была весьма бойка на язык и сейчас умело воспользовалась этим своим талантом. Находя нужные слова, Каролина больно ранила мужа, когда насмехалась над его любовью к Марии Фицгерберт, о коей ей стало известно вскоре после свадьбы. Принцесса называла эту «жену» своего супруга «увядающей сорокалетней толстухой», а с леди Джерси обращалась с таким презрением, какого эта дама и заслуживала.

Тучи сгущались, ненависть все возрастала, и рассчитывать на мужнину приязнь Каролине не приходилось. Но все-таки у них появился шанс на примирение. Ибо, как бы ни были плохи их отношения, принцесса Уэльская вскоре забеременела. И она надеялась, что с появлением на свет ребенка Георг изменится и станет вести достойный образ жизни.

Но, увы, ничего такого не случилось. Когда 7 января 1796 года родилась маленькая прехорошенькая девочка, которую назвали Шарлоттой, Георг, не стесняясь в выражениях, сообщил супруге, что теперь он больше не обязан жить с ней. Он снова оказался в плену страсти к Марии Фицгерберт, а неожиданная болезнь, приступ которой надолго уложил принца в постель, заставила его завещать бывшей жене все свое имущество. Странно еще, что ему не пришло в голову завещать ей и драгоценности английской короны!

Составив это завещание, Георг в присутствии придворных написал также письмо принцессе Уэльской, в котором уведомил ее об окончательном с ней разрыве.

Как ни странно, на этот раз он был довольно вежлив – видимо, сказалась болезнь.

Принцесса, получив послание супруга, передала письмо королю Георгу, которого она любезно называла «своим повелителем и отцом» и на помощь которого безусловно рассчитывала. Однако ни обращение к государю, ни мнение самого Георга III повлиять на решение принца не могли. Каролина была вынуждена покинуть Карлтон-хаус и поселиться в Блекхите, усадьбе, подаренной ей королем.

Принцесса Уэльская терзалась не столько из-за своего изгнания, сколько из-за разлуки с любимой дочерью, оставшейся во дворце. Маленькая Шарлотта стала наследницей престола и должна была получить соответствующее воспитание.

Страдания Каролины не остались незамеченными. Английский народ не собирался безмолвно взирать на безобразия, творившиеся в доме принца. Лондонцам не нравился разрыв между супругами, но больше всего они осуждали открытую связь Георга с его любовницей. И будущие подданные Георга IV встали на защиту принцессы Каролины. Где бы она ни появлялась, ее всюду встречали громким ликованием, в то время как принца и его фаворитку освистывали и едва ли не забрасывали гнилыми яблоками.

Разумеется, Георг во всем винил Каролину. Желая отомстить ей за свою поруганную честь, обиженный собственными подданными принц не только запретил жене видеться с дочерью, но еще и приказал воспитателям девочки внушить ей ненависть и презрение к матери. Но, как обычно и бывает в подобных случаях, затея эта позорно провалилась. С годами Шарлотта стала боготворить мать и ненавидеть отца, лишившего ее материнской заботы и ласки. И, конечно же, она презирала его за связь с любовницей.

Лондонцы всячески поощряли девочку, встречая ее экипаж громкими восклицаниями:

– Любите вашу матушку, крошка! Она сущий ангел!

А вот принцу Уэльскому везло куда меньше, ибо над ним открыто потешались и издевались.

– Георг! Где ваша жена?! – кричали люди вслед карете наследника престола.

Невыносимо страдая от разлуки с любимой дочерью, Каролина решила излить свои нерастраченные материнские чувства на других детей и занялась бездомными сиротами. Когда она объявила о намерении устроить приют для самых обездоленных, Георг тут же пустил слух о нажитых Каролиной на стороне ублюдках и даже потребовал провести расследование частной жизни принцессы Уэльской.