Великая разруха. Воспоминания основателя партии кадетов. 1916-1926 - Павел Долгоруков

Летом состоялась свадьба короля с дочерью румынского короля. Красив был торжественный приезд румынской королевской флотилии с невестой по Дунаю и Саве. Живописен был и кортеж в день свадьбы. Разумеется, не было той пышности, что на наших церемониях, но блеск придворных мундиров заменяли более живописные костюмы представителей многочисленных народностей разросшегося королевства, ехавших верхом (черногорцы, хорваты, мусульмане-боснийцы, далматинцы и т. д.).

В июле я ездил с комиссией в Катаро продавать англичанам часть серебра Петроградской ссудной казны, вывезенной Добрармией через Новороссийск. Продано было только заложенное серебро, а все вклады сохранены. Из закладов сохранено все имеющее историческое и художественное значение, например известная коллекция монет великого князя Георгия Михайловича, а также все заклады, по которым владельцами их наводились справки после многочисленных публикаций в русских газетах. Всем до известного срока предоставлялось выкупить свои заклады, а те, которые этого не сделали и не заявили о своих закладах, имели и имеют получить за проданные их заложенные вещи сумму заклада в английских фунтах, и лишь сверх этого полученная сумма (довольно значительная) поступила в оскудевшую казну армии на ее нужды по переселению и устройству на новых местах. Эта операция навлекла много обвинений на командование. Была опубликована Финансово-контрольным комитетом подробная записка, почему она с точки зрения юридической, финансовой и политической сочла правильным производство этой операции. Таким образом, все мы наравне с Врангелем приняли на себя ответственность за операцию. Здесь я лишь кратко приведу мои личные политические мотивы и соображения целесообразности.

Все закладчики могли и могут еще получить известную сумму в размере залоговой оценки. Иначе при неустойчивости международных отношений они могли бы и ничего не получить, например, если бы Сербия признала большевиков и имущество ссудной казны было им передано. А в то время как раз говорили о возможности ухода Пашича и вслед за великими державами-союзницами признания большевиков. С этой точки зрения, по-моему, целесообразнее было бы продать и вклады. На примере «Лукулла» и многих других мы видели бесправное положение русских и русского имущества. При затянувшемся нашем бедствии на долгие годы на это имущество в чужеземных руках, как бы на вымороченное, могла какая-нибудь держава-кредитор наложить запрещение и т. д. И неужели надо было сохранять это имущество с риском, чтобы оно попало большевикам, которые уже ничего не уплатили бы владельцам серебра, раз они не считают, например, нужным вернуть румынам захваченное у них золото?

Катаро находится на исключительном по своей красоте и природе далматинском побережье Адриатического моря, полном памятников средневековой итальянской старины, так как Далмация была провинцией Венецианской республики. Глубокая Катарская бухта, по которой маленький пароход идет четыре часа, со старыми городками на берегу и на высоких горах, напоминает итальянские озера. В глубине бухты у подножия Черной горы, откуда идет в гору дорога в черногорское Цетинье, как бы прилеплена в огромной скале старая итальянская крепость Катаро, обнесенная рвами и стенами с башнями, в таможенных складах которой хранилось русское серебро. В городке живописная толпа далматинцев и черногорцев.

Петр I присылал в Катарскую бухту русский флот для обучения, и здесь остались памятники этого. В одном из домов Катаро находится статуя Петра, но совсем на него не похожая. В маленьком городке Перастро, в который мы ездили на лодке, в думе находится портрет Петра и картины с изображением флота. В Перастро, как, вероятно, и в других городках, находится ряд итальянских необитаемых дворцов, густо заросших плющом, которые можно купить за 3—4 тысячи франков.

Кропотливая процедура сдачи серебра англичанам (взвешивание и проч.) и окончательная торговля с ними продолжалась около недели. Спасением в июльскую жару было купание в море несколько раз в день.

Грустно было погружать ящики с русским серебром на английский пароход и смотреть, как он отчаливает. Но вот еще один из многочисленных мотивов продажи серебра: было несколько случаев покраж, и одна со взломом, несмотря на то что склад таможни оберегался сербским караулом. Охрана и администрация ссудной казны стоили недешево армии.

Из Катаро я заехал на два дня еще покупаться в живописный Дубровник (Рагуза) на далматинском побережье. Это сохранившийся венецианский городок, полный итальянского ренессанса, со старыми церквами, монастырями и дворцами. Славянское население Далмации преимущественно католическое. Чудная растительность, живописные острова, благоустроенный австрийцами курорт с современными большими гостиницами и хорошими шоссе. Здесь же сохранился живописный полуразрушенный дворец русской княжны Таракановой.

На обратном пути по гористой узкоколейной дороге я заехал в Сараево, представляющий из себя смесь современного австрийского города с турецким. Значительная часть боснийцев – славяне, предки которых были обращены турками в мусульманство. В Сараеве, Дубровнике и городках Катарского залива – обширная русская колония. В Дубровнике и Герцеговине – школы Согора.

Войскам русским жилось на новых местах нелегко, особенно в Болгарии. В Сербии их устраивали на тяжелые лесные и шоссейные работы, а часть (кавалерия) была взята на сербскую службу в пограничную стражу, причем, например, на албанской границе приходилось жить в дикой местности в уединенных пикетах, а офицеры служили нижними чинами под командой сербских офицеров и унтер-офицеров.

В Болгарии многие работали в угольных копях Перника, а отчасти были разбросаны маленькими группами и в одиночку на казенных и частных работах и местах. В таких случаях командование задавалось целью в центре района устраивать ячейку-околоток, в котором заболевшие и безработные могли получить приют, лечение, устраивались библиотечки, церкви и т. п. Таким образом, и разбросанные чины имели тяготение к своим полковым ячейкам, где сохранялось и их боевое знамя. И все люди в рассеянии были зарегистрированы и дорожили этой регистрацией и зачислением в свою часть. И в рассеянии это была армия. Тут свершилось чудо № 3, пожалуй, самое чудное из чудес. Если в Галлиполи и на Лемносе трудно было сохранить армию как таковую, то в таком рассеянии поддержать воинский дух и даже воинскую дисциплину было прямо невероятно. К тому же в Болгарии воцарилась стамболийщина. Диктатор Стамболийский с партией земледельцев были верными друзьями большевиков, которые являлись здесь хозяевами положения. Началось преследование наших контингентов. Были высланы Кутепов, все высшие командиры и даже Соколов, мирно читавший лекции в университете, как редактор белогвардейской газеты. Но образцовая организация наметила ряд заместителей командиров, и по мере, как те выселялись, их заменяли другие, до совсем юных включительно. Стамболийцы, подстрекаемые большевиками, боялись, что русская армия примет участие в перевороте против них. Последовал ряд репрессий и провокаций, чтобы втянуть контингенты в беспорядки, ночью подбрасывалось оружие, чтобы доказать их причастность, их привлекали к суду. Было несколько случаев убийства русских. И тем не менее не было ни одного случая, чтобы чины армии пошли на провокацию и нарушили дисциплину. Они, в неимоверно тяжелых условиях трудовой жизни и удручающей обстановке бесправия, беспрекословно исполняли приказ Врангеля не вмешиваться в болгарские дела, несмотря на разобщенность со своим вождем и непосредственными начальниками. В это же время был убит отважный генерал Покровский, готовивший (помимо Врангеля) партизанский набег в Россию.