Ректор моего сердца - Лидия Миленина

Я замолчала, давая ему возможность подтвердить или опровергнуть, как совсем недавно он.

Да, Герат, я тоже могу играть в эти игры! Не такой уж я и ребенок! А сердце забилось в ожидании ответа.

Герат с насмешкой долго смотрел на меня, словно высматривал в моем лице что-то. Ничего не стесняется гад. Это я ощутила, что щеки начинает заливать краской, а взгляд непроизвольно опускается. Лишь бы не разглядел моего лица! В лунном свете ему должно быть плохо видно. Как мне. Я видела лишь красивые очертания, строгий профиль, прямой нос и блеск огненных глаз.

— Очень меткое замечание, — сказал он наконец. И как трактовать его ответ? Ну… по крайней мере, не опроверг мои слова, значит в какой-то степени «его устроило бы».

— Как тогда я могу участвовать в конкурсе, если вы будете занижать баллы? Скоро я вылечу, и ваши планы на меня никогда уже не воплотятся в жизнь, — сказала я, стараясь звучать спокойно и рассудительно. Словно я просто рассуждаю, а мне самой все равно.

— Ну это уже моя забота. Не думаю, что мне придется занижать баллы регулярно. Потому что, надеюсь, вы не повторите подобной ошибки… Вот что стоило вам надеть какую-нибудь более стандартную иллюзию? Например, какой-то исторической Великой? Да хоть Касадрой бы нарядились! — рассмеялся он.

И что мне ответить? Что нужен был образ, который не перемешается с моей обычной «внутренней» иллюзией. Нет, этого я сказать не могу.

— Я обещала вам участвовать в конкурсах честно, в полную силу. Поэтому хотела быть оригинальной, выступить нестандартно, — ответила я и не соврала.

— Да? — поднял одну бровь Герат, и глаза его сверкнули озорным блеском. Но вдруг посерьезнел: — Да, несомненно, вы говорите правду. Только вот я думаю, есть еще одна, более веская причина, — в его голосе опять послышалась легкая злость. — Вам была нужна иллюзия, под которой вы сможете сохранить этот свой «маскарад», который носите каждый день. Кстати, за двойную иллюзию я мог бы поставить вам низший балл!

Сердце громко забилось от волнения, рука сжалась в кулак. Все время с ним ощущение, что он выводит меня на чистую воду. Что загоняет в угол, как забавное животное, и смотрит, как оно будет вырываться. Отвратительно!

— Не было правила, что нельзя надевать иллюзию поверх иллюзии! — почти крикнула я. — Это было бы совсем несправедливо!

— Но не было и правила, что можно, — сказал Герат примирительным тоном. Очередная его вспышка прошла, и он просто внимательно изучал мое лицо. — Так что вы скрываете, Илона? Что прячется под вашей милой «личиной»? У вас кривой нос?

— Возможно! — резко ответила я. — Многие девушки носят косметическую иллюзию каждый день. Каждая женщина имеет право на это. Вы же не запретите не-магичке красить губы и ресницы?

— Может быть, и запретил бы, если это ее портит, — усмехнулся Герат. — Так и с вами. Подозреваю, не уродства вы прячете. И… если, — его голос опять зазвучал жестко и зло, — на следующий конкурс вы придете со своей иллюзией, вылетите с отбора тут же. И молитесь, чтобы я при этом сохранил вашу тайну. Как только вас не будет в отборе, мне ничего от вас не нужно, и нас с вами ничего не связывает. Я не обязан буду хранить ваш секрет.

«О Господи!» — пронеслось у меня.

Во что я вляпалась. Как такое возможно… Я загнана в угол. Как та зверюшка, с которой я только что себя сравнила. И охотник приближается. Охотник уже близко. С оружием сильнее когтей и зубов зверя.

Ярость волной поднялась из глубины души. Так тигр бросается на мага с молнией в руке, хоть и знает, что, скорее всего, погибнет.

Это Герат заставил меня пойти на отбор. Он спровоцировал! Он согласился помочь мне с проверкой и взял на себя ответственность хранить мою тайну. И неважно, что он знает не самый страшный мой секрет! Он не предупредил, что на испытании будет придворный маг и что мне следует быть осторожней, не выделяться. Не предупредил, а ведь мог! И еще ругает за недальновидность. А теперь он хочет сорвать мою иллюзию, словно желание удовлетворить любопытство стоит моей… жизни. И он… угрожает мне, как низкий, поганый шантажист!

Я вскочила со скамейки и встала перед ним. Кровь волнами приливала к лицу.

— Это низко и подло! — сказала я жестко. И прежде чем разум успел остановить мою душу… и мою правую руку… наотмашь ударила его по щеке.

Хлесткий звук пощечины прорезал тишину вечернего сада.

Даже в лунном свете был виден красный отпечаток на щеке Герата. Он быстро притронулся рукой к ней рукой.

А я застыла, ожидая последствий. Ударила его, а словно сама получила пощечину. Отрезвляющую.

Рублю сук, на котором сижу. Да. Но зачем он так со мной! Когда я оценила его заботу о моей безопасности, когда все могло стать хорошо, ударил — уронил с небес на землю своей угрозой.

Глаза ректора вспыхнули, но злости в них не было.

— Хорошо хоть зубы мне не выбили, — усмехнулся он.

И я словно получила вторую пощечину. Ожидала чего угодно. Огненной стены или что скрутит меня, даже ударит в ответ. Чего угодно, только не такой спокойной, насмешливой и снисходительной реакции. Он ведь огненный! Вспыльчивый и не очень-то добрый!

Внутри меня что-то разжалось. Напряжение, злость, сомнения разорвались, как водяная бомба и… проклятая водная натура дала себя знать.

Я зарыдала. Горячо, сильно. Все, что застряло в душе с момента, как получила приглашение на отбор, потоком прорвалось наружу.

Уткнулась лицом в руки, хотела кинуться в сторону. Убежать. Куда угодно. Вглубь сада или обратно в здание. Забиться в угол, спрятаться. Нечего Герату видеть мою слабость, мою несдержанность (хотя куда уж дальше)! Он и так то провоцирует ее, то «велит» мне быть взрослой и сильной…

Но он быстро поймал меня за руку. Ту самую, правую, которой я только что ударила его. Другой рукой обхватил меня за талию, сделал резкое движение — я не видела его, только почувствовала — меня словно развернули в танце, и я оказалась у него на коленях.

Он крепко обнял меня, прижал мою голову к своему плечу.

Не успокоилась. Он внезапных объятий, от его горячей близости зарыдала еще сильнее. Словно почувствовала, что сейчас можно…

Упиралась руками в его грудь, пыталась встать, но он легко удерживал меня, чуть покачивая, и гладил по голове.

— Ну все, девочка… Извини… Я перестарался. Перегнул палку… Конечно, я никому не раскрою твою маленькую тайну… — сейчас его голос был бархатным.

Что?! Я не поверила тому, что услышала. Герат извиняется? Я сижу у него на коленях, он крепко, но так бережно, горячо и нежно обнимает меня, укачивает, как ребенка… И извиняется. Кажется, это я должна извиняться, что ударила его… Хотя… конечно, и ему есть за что. Конечно.

Слезы остановились так же резко, как хлынули. Я попробовала отстраниться. Правда не очень хотелось…