Гнилое дерево - Комбат Найтов

– Корпус с 4 июля практически не вылезает из боев, во многих полках ротами сержанты командуют. Госпитали переполнены, пополняемся из маршевых батальонов и не успеваем подготовить должным образом красноармейцев. Практически из ударной части превратились в линейную. Танки и артиллерия нуждаются в профилактике и ремонте. Некомплект техники на сегодняшний день почти сорок семь процентов.

– Чего ты плачешься! – сразу насупился Конев. Он вообще не любил, когда ему напоминали об отдыхе. Сам он с июня сорок первого еще ни разу с фронта не уходил, должность не позволяла. Якобы ничего не делающий замкомфронта. Теперь комфронта. – Летом же отводили в тыл!

Пришлось напомнить, что немцы сорвали переформирование своим наступлением, и вместо двух месяцев, по плану, этим занимались только двадцать два дня. А техника не железная. Говоров поддержал отвод корпуса в тыл, так как у него заканчивал переформировку 5-й гвардейский корпус, выведенный сорок пять дней назад из боев под Цехановцем. На том и сошлись, что требуется продержаться еще две недели и начнется смена.

– Я тебе из первой танковой армии 399-ю дивизию передам, пока заткнешь ею дыры, – сказал Конев. – И чтобы к смене Эбельроде был взят!

Пришлось еще раз переформировывать 4-ю гвардейскую штурмовую, перетасовывать ее батальоны и снова кидать их на штурм города. Пока была взята одна водонапорная башня, пара костелов и пакгаузы перед вокзалом. Сам вокзал переходил из рук в руки. Сразу за вокзалом – ледник, из него несколько выходов, через него немцы часто и успешно атаковали наши позиции через молокозавод. Проклятая горка! Обороняются умело и инициативно. Используют много минометов и гаубиц, бьют из-за домов. По железной дороге носятся бронеплощадки, перебрасывая людей и боеприпасы из Шлоссберга (Пиллкаллена) в Эбельроде. Пришлось пробиваться восточнее, разрушать доты и дзоты, благо, что с фланга, у них оборона построена на восток, а не на юг, обходить город, брать Баринген. Уничтожать мост через канал Раошва, два других повредила авиация, брать станцию Риббен, лишь после этого немцы стали пытаться отходить из города. В итоге части корпуса вышли на берега реки Раошве и многочисленные ее каналы, что проходят западнее города, и начали укреплять позиции, в то время как 4-я гвардейская продолжала уничтожать 17-ю дивизию в самом Эбельроде. Прошло пять дней, и немцы силами двух танковых дивизий ударили слева от железной дороги от Гумбинена на Эбельроде. Им навстречу Конев послал 1-ю танковую армию.

Под Спрингеном состоялся встречный танковый бой, который длился полных двое суток. Немцы прекрасно знали местность и использовали единственное действительно танкоопасное направление. Справа и слева – торфоразработки, не пройти, а здесь у фольварка Биркенвальде сошлись в смертельном бою почти тысяча двести танков с обеих сторон. Из них более четырехсот немецких, в том числе два тяжелых батальона. После двух дней боев Спринген и Биркенвальде пришлось оставить и отойти к Каттенау. Дальше противник продвинуться не смог. Но и наши надежды выйти к Кенигсбергу по этому удобнейшему направлению также растаяли в дыму сгоревших «тридцатьчетверок» и Т-50.

Тем не менее немцы начали отходить от Каунаса к своей старой границе. Снабжение их армий нарушено, медленно, с боями, они начали отход, понимая, что Каунасский выступ будет срезан еще до зимы.

С опозданием на сутки началась смена. Но вместо 5-го гвардейского корпуса их меняли части 4-й ударной армии вновь образованного 1-го Прибалтийского фронта, в составе четырех армий. Ее командармом был генерал Курасов. Верховное командование было недовольно проведенными операциями. Ему стало понятно, что силами одного фронта проблему с Восточной Пруссией не решить. Требовалась более мощная и хорошо спланированная операция нескольких фронтов одновременно, чтобы у противника не было возможности перебрасывать резервы туда-сюда. Всех вызвали в Москву, где раздали всем по шапке. Досталось и Владиславу. Второй раз его отругали, в основном за то, что «слабо использовал танки». А то, что танки были восстановленные и все-таки половину из них корпус сохранил, и именно они остановили немецкое наступление как под Кольно, так и под Каттенау, это в расчет не принималось. Слабо, и все!

Четырехмесячные мотания с одного фланга на другой по всему фронту не принесли ни наград, ни похвалы, хотя за взятие под контроль дороги на Ленинград обещали ГСС. В общем, все перенесли с больной головы на здоровую. Конев от командования фронтом отстранен, но отправлен на отдых, вспомнили о его здоровье. Командующим Западным фронтом стал опять Штерн, но 1-ю гвардейскую армию у него забрали во Второй Прибалтийский фронт, которым назначили командовать Говорова. Командующим 1-й гвардейской армией стал уже генерал-лейтенант Александр Васильевич Гарнов, бывший командир 5-го гвардейского корпуса. Владислав остался на корпусе.

Возвращались из Москвы в одном самолете с командующим фронтом. Леонид Александрович, как обычно, молчал, что-то читал и не обращал ни на кого внимания. Гарнов, громкоголосый и большой любитель поговорить, попытался втянуть всех в беседу, но ни Владислав, ни Говоров никакого желания поддержать ее не выказали. Тот насупился, прикрикнул на адъютанта за отсутствие ужина и занялся жареной курицей, время от времени бросая взгляд на то, что делают комфронта и комкор. Преображенский писал в блокноте заявки на пополнение и передавал их подполковнику Стрельникову, своему адъютанту, Говоров молча читал какие-то бумаги.

Приземлились в Минске, где каждого из них ждал собственный самолет. Дальше этим бортом полетит только Говоров. В составе фронта шесть армий, одна из них – воздушная. Прощаясь, Леонид Александрович приказал послезавтра быть на совещании в Лике. Владислава это вообще-то не касалось, там собирались командармы, и он удивленно посмотрел на Говорова.

– Вам тоже быть, Владислав Николаевич. Первая гвардейская армия – мой резерв.

Гарнов тоже недоуменно посмотрел на комфронта:

– А Бобков?

– Он корпус принял?

– Нет еще.

– Вот пусть и принимает. – Говоров коротко взмахнул рукой, отдавая честь и показывая, что разговор окончен. Оба генерала приложили руки к козырькам фуражек.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Гарнов Влада.

– Нет. Разрешите отбыть?

– Бывай-бывай.

Обменявшись отданием чести, они разошлись по разным самолетам. Владиславу тоже не понравилось, что Говоров, молчавший на разборе в Генштабе и не пытавшийся даже защитить его от необоснованных нападок Жукова, зачем-то приглашает его на совещание командармов. Не по Сеньке шапка!

Полет до Лазов прошел нормально, немцев на этом участке уже нет. Их «мессеры» сюда более не достают. Наконец-то дома!

Обняв Барби и посмотрев на спящую дочь, он пошел ужинать с женой и делиться последними новостями. Штаб корпуса сейчас находился не здесь, а в Нассавене, здесь размещались лишь тыловые службы. Собственно, по их душу Владислав и приехал в Осовец, но все это завтра. Семья есть семья.