Король Камней - Генри Лайон Олди

– Вы хотели правды, сир? – прохрипел Вазак. – Спрашивайте.

Альберт молчал, закусив губу. Он знал, что это будет страшно. Но не представлял, насколько. Отцовский взор, дыша могильным холодом, высасывал из мальчика все силы. «Он избрал жертвой меня?!» Паника вспыхнула и погасла; ей на смену пришел гнев. Живой король не должен бояться мертвого! Пересилив ужас, Альберт сделал шаг вперед.

– Здравствуй, отец.

Он обращался к трупу на «ты», как высший к низшему. Желать здоровья мертвецу – глупей глупого, но важен не смысл, а тон. Голос мальчика перестал дрожать.

– Не лги нам! Кто и как убил тебя?!

Синие губы пришли в движение. Казалось, мертвец силится заговорить, и не может. Нижняя челюсть отвисла, рот распахнулся смердящей дырой. Из глотки Ринальдо исторгся утробный стон. Меня сейчас стошнит, понял Альберт.

– Мальчик мой… Я горжусь тобой.

Голос – шелест опавших листьев – звучал не из уст мертвеца, а из угла.

– Не думал, что ты отважишься…

Альберт обернулся и увидел, что говорит Себастьян Дорн. Советник остался на месте, превратившись даже не в статую – в нарост камня, который по странному капризу принял форму человеческой фигуры. Капли пота, усеявшие лоб и щеки Дорна, казались росой.

– Я отвечу на твой вопрос. Меня убил Амброз, маг трона.

В шелесте клокотала ярость. Это мой отец, сказал Альберт себе. Мой бешеный, мой самый лучший в мире отец. За спиной мальчика хмурил брови Гуннар. Недоверчивый по природе, капитан боролся с сомнениями. К чему магу, обласканному высочайшими милостями, убивать своего благодетеля? Богатство? Почет? Власть?! Всего этого у Амброза в достатке. Да и рвать врагу глотку по-волчьи – не в привычках чародеев. С другой стороны, зачем Ринальдо лгать?

– Амброз хитер, – ветер подхватил груду листвы, взвихрил хрустящим смерчем. – Эта шлюха! Изменник колдовством лишил ее разума, превратил в дикого зверя… Он натравил бешеную ведьму на своего короля! Трус, ничтожество… Мы пригрели на груди змею, и имя ей – Амброз!

Мертвец трудно, с усилием облизнул губы пятнистым языком.

– Отец! Амброз сказал, что тебя убил я…

– Ложь!

Ложь, вздрогнул Гуннар. Разумеется, ложь. Отец лжет мальчику, ярость трупа насквозь фальшива. Великий Митра! Он говорил о какой-то шлюхе… Если Ринальдо действительно убила женщина, он и под пыткой не признается в этом. Да что там признание! Король не в силах поверить в такую смерть, даже будучи мертвым. Сдохнуть от зубов жалкой девки – позор, вечный позор для сына Фернандеса Великолепного. Другое дело – чары предателя, искушенного мага, способного превратить прачку в тигрицу… Забыв, где он, Гуннар сделал шаг, другой, и почувствовал, как ледяные пальцы сдавили сердце. Лед подтаял, сердце забилось в зябкой лужице, расплескивая воду – и начало остывать. Капитан приложил ладонь к груди, словно давая клятву верности, и мешком осел на пол. Лязгнула о камень сталь доспеха, и пришла тьма.

«Я выбрал жертву, – сказал мертвец мертвецу. – Никто не смеет усомниться в моих словах. Никто не оспорит меня перед моим наследником. Радуйся, Гуннар ди Шохт, верный слуга! За гробом ты возглавишь мою гвардию…»

Да, ваше величество, ответил Гуннар.

Альберт оглянулся на звук. Жаль, подумал мальчик. Отец выбрал не ту жертву. Что ж, колдун предупреждал… Мысли прервал визг Дорна – советник ожил, и теперь бился в истерике, пытаясь разорвать ворот камзола. Дергаясь, всхлипывая, Дорн рухнул на пол, где вскоре замер. Ринальдо утратил рот, который говорил за него, но душа короля не спешила возвращаться во мрак. Губы мертвеца шевелились, силясь вытолкнуть хотя бы слово. На негнущихся ногах Альберт приблизился к отцу, наклонился вперед, силясь разобрать смысл гримасы. Лицо мальчика просветлело, Альберт кивнул – и обернулся к Вазаку, протягивая руку:

– Дай сюда!

Некромант безропотно отдал кнут.

– Ложись! – велел мальчик отцу.

Взмах кнута, и черная полоса зачеркнула сидящего Ринальдо.

– Ложись, говорю!

В тишине закрылись белые глаза. Не споря, Ринальдо лег на смертное ложе. Затылок коснулся атласной подушки. По телу прошла дрожь, и покойник застыл, скован трупным окоченением. Запах тления резко усилился; казалось, Ринальдо стал разлагаться втрое быстрее. Альберт смотрел в костенеющее лицо отца, не в силах отвернуться.

– Мой долг, – глухо сказал мальчик. – Сын убивает отца. Пусть даже так, после смерти…

Он бросил кнут некроманту:

– Подойди, Вазак Изнанка, маг трона Тер-Тесета! Ты оказал нам услугу, и вот наша благодарность.

Толстяк рухнул на колени.

– Благодарю, сир! Это для меня великая честь…

– Мы ждем, что ты окажешься достоин этой чести.

– Все, что угодно…

– Для начала – сущая безделица, – губы Альберта тряслись, но голос оставался ровным. Бледный, как полотно, юный король выглядел стариком. – Принеси нам голову Амброза Держидерево, предателя и цареубийцы.

С небес ясно виделось, как старается язык поземки, зализывая рану – круглую пропалину на белой шкуре, укрывшей землю. Из дыры торчала каменная заноза – башня. Выдернуть ее поземка была не в силах, но бурая короста грязи, вся в цветастых волдырях шатров, уже скрылась под слоем снежной корпии.

Внимательный глаз, птицей летя в мглистом поднебесье, обратил свой взор на северо-восток. Там он быстро обнаружил отряд путников. Люди торопились прочь от башни. Впереди, до колен проваливаясь в снег, шагала молодая женщина. Соболья шуба, капор, отороченный чернобуркой – судя по одежде, женщина жила в достатке. За ней следовал тощий, жилистый старик в плаще с капюшоном. Ножны узкого меча задирали край плаща вверх, на манер собачьего хвоста. Старик заметно прихрамывал, но не отставал. Замыкал шествие детина в кожухе и войлочной шапке. Он вел под уздцы коренастого пони. Пони вез поклажу: мохнатый ком, в котором при тщательном рассмотрении можно было распознать человека. Похоже, его в спешке закутали во что попало – лишь бы потеплее! – взвалили на спину животному, привязали, чтоб не сверзился, и отправились в путь.

Несчастный был без сознания.

Путники выбрались на тракт. Две сотни шагов, и женщина свернула на обочину, оставляя город по левую руку. Мужчины безропотно следовали за проводницей. Маленький отряд углубился в лабиринт предместий, запетлял по кривым улочкам, меж сараями и хибарами. Наверное, люди опасались погони. Поземка, свистя взахлеб, кинулась следом: помогать беглецам. Взвилась, взъярилась, щедрой мерой сыпанула хрусткой крупы на цепочку следов – ровняя, заглаживая…

Сколь ни извилист был путь, каким вела отряд женщина, общего направления она не теряла. Путники обходили Тер-Тесет по дуге. Дальше, если пересечь утонувшую в снегу балку, лежала разоренная обитель сивилл. Еще дальше начинались горы: громоздили скалу на скалу, чернели базальтовыми сколами.