В стране чайных чашек - Марьян Камали

«Химчистки Вонг», где склонилась над машинкой ее мать, и желтые уличные фонари, под которыми торопилась домой Мина Резайи?

24. Желтые цветы и телевизионные новости

Наступила весна, и в Квинсе буквально за одну ночь распустилось множество пурпурных тюльпанов. Голые ветви вишен и магнолий оделись белыми, лиловыми и розовыми цветами, а улицы сплошь запорошило мелкими желтыми лепестками гамамелиса, которые ковром ложились на крыши машин, забивались в капюшоны детских колясок и запутывались в волосах Мины.

В школу она теперь ходила, как следует наевшись домашних блюд, которые готовила Дария, с успехом освоившая искусство шопинга в Квинсе. Израильские пикули она покупала в израильской кошерной закусочной, дыню – в корейской зеленной лавке, дробленые грецкие орехи – у пожилой украинки, а пахлаву, чай и куркуму – в иранском магазинчике в Рего-парке. Магазин был очень мал, но в нем пахло почти как дома. Его владельцы носили фамилию Хакими и были иранскими евреями, перебравшимися в Америку сразу после Революции. На вывеске над входом было написано по-английски «Персидский гастроном», но на маленькой табличке значилось на фарси «Магозе-йе ирони» – «Иранская лавка». Мина и ее братья уже знали, что в США название «Иран» прочно ассоциируется с терроризмом, религиозным фанатизмом и захватом заложников.

«Не говори “иранский”, говори – “персидский”, – советовал ей Кайвон. – В сознании американцев слово “персидский” связано с коврами, кошками и другими приятными вещами».

«Да-да, с толстыми пушистыми персидскими кошками», – подхватывал Хуман.

Как-то это услышал Парвиз. Услышал и, оторвавшись от помидоров, которые он резал для тренировки (а также для завтрашнего обеда), гневно вскинул голову.

«С кошками? – переспросил он. – Слово “персидский” должно напоминать людям о великой цивилизации, об империи, которая простиралась от Египта до Индии! Об империи, которая установила новые мировые стандарты, которая внесла огромный вклад в естественные науки, астрономию, медицину, математику, литературу. Персидский царь Кир Великий был первым, кому хватило духа и здравого смысла запретить гонения на евреев и провозгласить равенство всех народов. Вот какая это была империя! Глядя на историю, не следует застревать на текущем моменте – это близорукость. История протяженна, и чтобы понимать ее как следует, необходимо уметь заглядывать в перспективу! – Парвиз уже почти кричал, не переставая при этом яростно шинковать помидоры. – Кошки!.. Вот до чего мы докатились!»

На той же неделе миссис Крупник дала каждому ученику задание: выяснить как можно больше подробностей о том или ином штате и приготовить доклад. Мине достался Нью-Мексико. Она выяснила, какой цветок является символом этого штата, запомнила, какой у него флаг, и выучила все, что касалось его природы и географии. К этому времени она уже хорошо знала названия всех штатов и могла найти их на висевшей на стене карте. Карты мира у них не было, и большинство ее одноклассников с удивлением смотрели на нее каждый раз, когда она говорила, откуда она родом.

Только один мальчик знал, что такое Иран.

– Ты приехала из страны, которая захватила в заложники американских дипломатов! – Голубые с крапинками глаза Джулиана Краппера расширились. – Я точно знаю, меня не проведешь! – И он дважды щелкнул кнопкой шариковой ручки.

Когда Джулиан произнес эти слова в классе в присутствии других учеников, Мина почувствовала, как ее охватывают жгучий стыд и ярость. Она бы предпочла, чтобы об этой истории никто не упоминал, но Джулиан не останавливался, пока не добился своего.

– Ну что, Мина, ты покормила сегодня утром своего верблюда? – спросил он. – А твой отец? Как часто он стирает свой бурнус?

Мине пришлось отдать ему все содержимое своей эмалированной коробочки с завтраком – все, что приготовила Дария. Только так она смогла добиться, чтобы Джулиан заткнулся.

Как-то раз в погожий и теплый день миссис Крупник разрешила ученикам завтракать на школьной игровой площадке, усыпанной золотисто-желтыми лепестками гамамелиса. Мина села на скамью под деревом и достала свою коробочку, но, прежде чем она успела откусить от своего бутерброда с котлетой, рядом с ней легла на площадку какая-то тень. Даже не поднимая головы, Мина догадалась, что перед ней стоит Джулиан Краппер.

– Ну, что твоя мамочка приготовила сегодня? Давай сюда! – Он взмахнул рукой прямо перед ее лицом.

Мина сделала вид, что не обращает на него внимания.

– Я сказал – дай сюда!

Накануне Дария до поздней ночи жарила эти котлеты – после того, как отработала свою смену в химчистке, и под конец буквально валилась с ног. Уже перед тем, как идти спать, Мина заглянула в кухню и увидела, как мать устало облокотилась о стол и какое изможденное и серое было у нее лицо.

– Это не для тебя, – отрезала она на своем лучшем, без малейшего акцента, английском.

– Чего-чего-о?.. Я тебя правильно понял, иранская террористка?

– Это не для тебя, Джул.

– Слушай, ты, иранка-засранка! Или давай сюда свои сэндвичи, или я напомню всем о том, из какой страны ты явилась. – Он снова помахал рукой у нее перед носом. – Я это сделаю, не сомневайся! В нашем классе еще не до всех дошло, что с нами учится самая настоящая террористка. Хочешь, я расскажу им про твою отсталую страну, которая почти полтора года удерживала в заложниках шестьдесят шесть американцев?

– Давай, рассказывай, – храбро ответила Мина. Колени у нее дрожали, но сердце с каждой минутой стучало все чаще.

Джулиан опустил руку и отошел к группе одноклассников, собираясь исполнить свою угрозу, но не успел. Прежде чем он успел открыть рот, Мина вскочила и, сжимая в одной руке бутерброд, а в другой – стаканчик с приготовленным Дарией газированным таном, шагнула к нему.

– Я не захватывала никаких заложников! – выкрикнула она яростно. – Понятно? Это была не я. И вовсе не все иранцы одобряли захват ваших дипломатов, так что лучше заткнись и пойди подучи историю!

На площадке наступила мертвая тишина. Даже Джулиан Краппер замер на несколько секунд. Все взгляды были устремлены на Мину – она чувствовала, что они впиваются в ее кожу, как вонзалась в ткань игла швейной машинки, за которой каждый день работала ее мать.

Джулиан покраснел и шагнул ей навстречу. Всего за несколько мгновений он оказался так близко, что она могла рассмотреть каждую крапинку в его водянистых голубых глазах, почувствовать исходящий от него запах молока и содовой. Сжав двумя пальцами ее подбородок, Джулиан прошипел:

– Ты еще пожалеешь!

И тут Мина вдруг вспомнила свою подругу Биту, которая всегда умела постоять за себя и не позволила одержать над собой верх даже госпоже Амири. А еще она вспомнила, как, сцепив свой мизинец с