Пражский синдром - Татьяна Рябинина

- Я вас понимаю, - кивнула Йиржина. – И вот что скажу вам обоим. Мы с Мартой встречаемся уже не первый месяц, ситуация сложная, и изменений особых пока не видно. Пан Алеш, возможно, думает, что я не смогла найти к Марте подход. Но я работаю с детьми уже почти двадцать лет, и это первый случай в моей практике, когда ребенок настолько сильно закрыт для одного из родителей. Как за Китайской стеной. Скажите, пожалуйста, все ли вы мне рассказали о ней и о вас? – она пристально посмотрела на Алеша.

- Абсолютно все, - кивнул он.

- А пани Анне известно это «все»?

- Да.

Слишком быстро ответил, подумала я. Совсем чуть-чуть, самую капельку, но все-таки…

- Марта очень беспокоится, как бы вы не передумали пожениться. Вы оба. У нее есть основания этого бояться?

Мы ошарашенно переглянулись.

- Нет, но… - нахмурился Алеш. – Как-то я сказал, что не буду учить Анну водить машину, потому что мужья все время ругают своих жен, когда учат, и она может передумать выходить за меня замуж. Это была шутка, конечно.

- Но она восприняла ее всерьез, - кивнула Йиржина. – Ключевое слово «ругают». Вы постоянно ругались с ее матерью, она это хорошо помнит.

- А еще она спросила, сразу ли я согласилась выйти замуж за Алеша. И я ответила, что сначала хотела познакомиться с ней, - добавила я. - Марта с таким ужасом предположила, что я могла отказаться, если бы она мне не понравилась. И хотя я сказала, что было бы, скорее, наоборот, что я могла не согласиться, если бы не понравилась ей, мне кажется, она не поверила.

- Марта сейчас в сильном напряжении и очень ждет вашу свадьбу. Уж не знаю, пани Анна, чем вы так ее покорили, но она от вас без ума. И очень боится, что вы действительно передумаете. В том числе, если она вас чем-то огорчит. Поэтому до вашей свадьбы, скорее всего, будет вести себя идеально. А вот потом можете ждать не самых приятных моментов. Как обратную реакцию. Просто будьте к этому готовы. И, я думаю, тогда нам не помешает пообщаться всем троим. Возможно, дело сдвинется с мертвой точки с вашей помощью, пани Анна.

Если б не Марта, я задала бы Алешу кое-какие вопросы, как только мы вышли. Но дома запал прошел. Да он наверняка и не ответил бы. Пожалуй, мне стоило набраться терпения и подождать. До сих пор эта тактика не подводила.

А через пару дней Марта подкинула мне еще один сюрприз. Я пришла забрать ее после уроков, и она с виноватым видом сказала, что учительница пани Зузана просила меня зайти к ней.

- И что ты натворила? – поинтересовалась я, пока мы поднимались по лестнице на второй этаж.

- Ударила Станду рюкзаком. Но он сам назвал меня жабой.

- Побудь здесь, - я оставила ее в коридоре, а сама зашла в класс.

Там оказалось очень даже уютно: светло, удобные столы, много цветов, зеленый коврик с мягкими игрушками в углу. За учительским столом что-то читала миниатюрная блондинка в стильных очках, примерно моя ровесница.

- Добрый день, - поздоровалась я. – Марта сказала, вы просили зайти.

- Здравствуйте, пани Новакова! Присаживайтесь.

- Ну, мы с паном Новаком собираемся пожениться, но… - смутилась я, кое-как пристраиваясь на детский стул.

- Простите, - учительница смутилась еще больше. – Марта сказала, что у нее теперь есть мама, и я подумала… Как мне к вам обращаться?

- Пани Домникова. Хотя у нас свадьба через месяц, все равно буду Новаковой. Так что неважно. Марта, кажется, с кем-то подралась?

- Со Стандой Немурой. Но он сам ее вечно задирает. Там, похоже, чувства. Да и Мартичка не возражает особо. Она девочка популярная. Хотя ее иногда дразнят за произношение. Я насчет учебы хочу поговорить. У меня к ней две претензии. Письмо ей плохо дается, много ошибок делает. И пересказывать совсем не умеет. Память отличная, запоминает все, что мы читаем, а своими словами не может передать. Надо с ней позаниматься, чтобы не запустить. Вы ведь, кажется, тоже учитель?

- Чешский преподаю… иностранцам, - я решила не вдаваться в подробности.

- Ну так это прекрасно, - обрадовалась пани Зузана. – Марта умная, способная, но постоянно отвлекается, думает о чем-то.

Мы поговорили еще немного и распрощались. Я вышла в коридор и чуть не сшибла Марту, которая стояла у двери, ковыряя пол носком ботинка.

- Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросила я, когда мы отошли от класса.

- Анна, ты сердишься, что я сказала, что ты теперь моя мама? - она страдальчески наморщила лоб.

Ага, поросенок, опять подслушивала. Отшлепать бы тебя маленько.

Я подвела ее к окну, приподняла и усадила на широкий низкий подоконник. Села рядом, обняла за плечи.

- Во-первых, я не сержусь. Только надо было меня предупредить, потому что получилось немного неловко. А во-вторых, пообещай мне одну вещь.

- Не драться со Стандой?

- Не подслушивать под дверью. Это очень некрасиво. Порядочные люди так не делают. Ну представь, ты будешь у себя в комнате разговаривать по телефону, например, со Стандой, а я буду подслушивать. Или папа. Тебе понравится? Думаю, нет. Ты ведь не первый раз так делаешь? Когда папа со мной разговаривал по Скайпу?

Марта покраснела и опустила голову.

- Анна, я больше не буду, - прошептала она, готовая разреветься.

Я прижала ее к себе и поцеловала в лоб.

- Учти, это не только некрасиво, но еще и опасно. Когда-нибудь ты не успеешь отскочить, дверь резко откроется и… убьет тебя. А теперь все. Высморкай нос, и пойдем домой. А то Рада решит, что мы завернули в цукрарну и тайком едим пирожные вместо обеда.

31.

Где-то за неделю до свадьбы случилось то, чего я втайне боялась. Мама вышла в Скайп и сказала, глядя куда-то за камеру:

- Анют, не расстраивайся, но бабушка с дедушкой не приедут.

- Почему? – у меня мгновенно навернулись слезы.

- Бабушка неважно себя чувствует, а дедушка не хочет ее оставлять одну.

- Это что, правда? Я должна поверить?

- Анечка, ты уже достаточно большая девочка, чтобы понимать: иногда стоит притвориться, что веришь. И ни в коем случае не выяснять, правда или нет. Лучше пригласи их с бабушкой осенью в гости.

Что тут было выяснять! Мама рассказала ему о Зденеке, о нашем с Алешем разговоре, и он принял решение: не ехать, чтобы случайно не подставить ни меня, ни Алеша. Таким он был всегда – думал о других больше, чем о себе. Меня жрала обида, за него и за себя. И в то же время я была ему благодарна. Так хотелось позвонить, сказать об этом, но… я должна была притвориться, что поверила маминым словам. Он так хотел.

Это стало последней каплей. Тот пузырь напряжения, в котором я жила все эти дни, должен был рано или поздно лопнуть. Закончив разговор, я легла на диван и разревелась в подушку. У Алеша была рабочая встреча, Марта, как я думала, уже спала.