Естественная история драконов. Тайна Лабиринта. Мемуары леди Трент - Мари Бреннан

– Давайте-ка по порядку, – вмешалась я. – Существенного улучшения самочувствия я пока не наблюдаю, но, думаю, после одного приема безвредной пищи ожидать заметных перемен рано. Сможем ли мы придумать убедительную причину для завтрашнего отсутствия?

– Или просто прихватите еду с собой, – предложил Эндрю. – Вы ведь и раньше часто обедали вдвоем взаперти. Принесенное Маазиром спрячете в корзину, или еще куда, а потом скормите драконам, пока никто не видит.

Я в ужасе уставилась на брата.

– Вот уж на это я определенно не пойду! Мы и понятия не имеем, как скажется подобное угощение на драконах, отравлено оно или нет!

Одна мысль о том, чтобы подвергнуть такому риску Бутуза или кого-либо из взрослых драконов, возмутила меня до глубины души. Если уж экспериментировать с их рационом, то точно зная все его ингредиенты и следуя четкому плану.

Том заложил руки за спину и принялся расхаживать по дворику, от стены к стене.

– Через какое время мы будем точно знать, в пище ли дело? Суток хватит?

– Нур говорит, для полной уверенности лучше выждать двое суток.

Том поджал губы.

– Ну, хорошо, двое – так двое. Допустим, уверенности мы достигли. И что дальше? Поставим в известность Пенсита?

Эндрю, перешнуровывавший ботинок, вскинул на нас изумленный взгляд.

– Вы намерены с этим подождать? А я собирался сообщить Пенситу сегодня же.

Мы с Томом быстро переглянулись, дабы убедиться, что согласны друг с другом.

– Не надо, – сказала я.

– Это еще почему?

– Потому, что Пенсит попрет напролом, – фыркнул Том.

– Да. Он ждать двое суток не станет, – согласилась я. – Закует Маазира в кандалы и устроит шейху скандал. А Маазир, возможно, ни в чем и не виноват. Возможно, отравитель – тот, у кого он покупает еду. А может, дело вообще не стоит выеденного яйца! Может, у меня просто тепловой удар. Прежде, чем спускать с цепи Пенсита, мне нужны доказательства.

– Но…

Эндрю насупился и умолк с таким видом, будто ему страсть как хочется продолжать спор, но никаких аргументов в голову не приходит. Сейчас он сделался очень похож на самого себя в возрасте лет девяти, но мне хватило здравого смысла не говорить об этом вслух.

– Прихватим еду с собой, – подытожила я, – и поглядим, что из этого выйдет. Дальнейших действий без дополнительных данных не предпринимаем.

Оборванец-поденщик – Переулок у базарной площади – Пленник Сухайла – Подозрительный порошок – Союзники бану сафр – Новости от полковника Пенсита – О чем нам не сообщили

Не все, однако ж, оказались столь же терпеливы.

На следующий день, когда Маазир, как обычно, отправился на базар, я чисто случайно (ну, хорошо, отнюдь не случайно) подошла к окну, обращенному к воротам. Сама не знаю, что я ожидала увидеть – не мешочек же с ядом, которым он небрежно помахивал бы на ходу? – но чувствовала, что за ним нужно понаблюдать.

Увидела я простого поденщика, словно бы невзначай двинувшегося следом. Поденщиков на базе хватало каждый божий день: у нас имелось множество черной работы, без коей было не обойтись, – уход за скотом, служившим кормом драконам, чистка вольеров и тому подобное – и те, кто брался за эти работы, постоянно менялись. Некоторые жили в городе, другие же были кочевниками, желавшими заработать немного денег и прикупить кой-чего, прежде чем возвращаться в пустыню.

Именно ко второй разновидности относился и замеченный мной поденщик, являвший собой далеко не лучший ее образец: одежды грязны, сплошь в заплатах да дырах, головной платок пропылен насквозь. Ходил он прихрамывая, подволакивая ногу, но, стоило Маазиру скрыться за воротами, его походка мигом изменилась. Не успела я и глазом моргнуть, как оборванец быстрым шагом пересек двор и тоже исчез за воротами.

Я затаила дух. В сердце начали зарождаться самые мрачные подозрения.

Нужно заметить, сбегать по лестнице в юбках нелегко: неизменно рискуешь запутаться в них и рухнуть вниз головой. Однако я благополучно выбежала во двор, приоткрыла ворота и выглянула наружу.

Маазир был уже далеко. За ним, словно бы сам по себе, шел оборванец-поденщик.

Либо Маазир был ни в чем не виновен, либо делал свое черное дело так давно, что перестал опасаться слежки. (А может, был достаточно искушен, чтобы не озираться, если это не выглядит безобидной случайностью, но в то время я даже не подозревала о подобной возможности и посему в расчет ее не приняла.) Поденщик был настолько поглощен преследованием, что тоже не оглядывался назад и не заметил, как я двинулась следом за ним.

От Дар аль-Таннанина до ближайших городских ворот было недалеко. Здесь, в людской толчее, я едва не потеряла поденщика. Пришлось держаться к нему так близко, что мне сделалось не по себе. Один-единственный взгляд через плечо – и он меня непременно заметит: в этих местах я, ширландка, резко выделялась на фоне толпы даже в неприметном, неярком платье цвета хаки. Хорошо еще, что мне выпало следить за поденщиком, а не за Маазиром: поденщика Маазир в лицо не знал, а меня просто не смог бы разглядеть издали.

Так мы и тащились по городу друг за другом, словно гирлянда, сплетенная из цветов подозрения. Перед людной базарной площадью Маазир вдруг свернул в переулок. Поденщик прибавил шагу – несложно догадаться зачем: потерять преследуемого в извилистых переулках Куррата проще простого. Я же, напротив, замедлила шаги, так как остаться незамеченной в переулке было бы чрезвычайно трудно, а то и вовсе невозможно. Прежде я шла за ними, не рассуждая, но продолжать в том же духе явно не следовало.

Однако ушли они недалеко. Заглянув за угол, я успела увидеть поденщика, стремительно вбежавшего в дверь. Изнутри раздались крики, а затем Маазир, выскочив в переулок, бросился назад, мне навстречу.

Я заступила ему дорогу, не имея в голове ничего, хоть отдаленно напоминающего план действий. Драться я не умела, сбить его с ног не смогла бы. Как же его остановить? Я замерла в нерешительности. В следующий же миг Маазир, достигнув конца переулка, врезался прямо в меня и оттолкнул к стене. Спеша выбраться на главную улицу, он, кажется, даже не узнал меня, несмотря на одежду.

Не мешкая ни секунды, я сделала единственное, до чего сумела додуматься: подняла руку, указывая на беглеца, и закричала по-ахиатски со всей чистотой произношения, на какую только была способна:

– Держите его! Он на меня напал!

Да не подумает никто дурного о курратских джентльменах! Несколько человек изумленно оглянулись, кто-то, сообразив, в чем дело, подхватил мой крик, и прежде, чем Маазир успел сделать хоть двадцать шагов, его схватили за ворот и поволокли ко мне.

Я замерла у входа в переулок, не зная, что предпринять. Обвинив Маазира, придется разбираться с ним, однако я подозревала, что главное происходит позади, в доме, из коего выбежал Маазир.