Забытые дела Шерлока Холмса - Дональд Томас

В первый раз за эту неделю я видел своего друга таким оживленным. Наш посетитель оказался щеголевато, несколько старомодно одетым мужчиной сорока лет, с круглым болезненным лицом и темными вьющимися волосами. У него была внешность итальянского оперного баритона. Он извинился за неожиданный визит, получил от Холмса ободряющий ответ и, заняв предложенное место в кресле у камина, перешел к делу:

— Осмелюсь предположить, джентльмены, что вы уже знаете о смерти молодой женщины на Сент-Пол-роуд…

Холмс резко подался вперед:

— Убийство в Кэмден-тауне!

— Пока не доказано, что это именно убийство, мистер Холмс. И сам я также не уверен в этом. Как и в том, что его совершил мистер Вуд.

— Тем не менее, мистер Ньютон, — вмешался в разговор я, — коронерское дознание установило, что это убийство, и в нем подозревают именно мистера Вуда.

Я надеялся этим замечанием, как говорится, сбить спесь с мистера Ньютона. Он с готовностью пошел на мировую.

— Хорошо, пусть будет так, джентльмены. Но я уверен в невиновности мистера Вуда, хотя его перспективы сейчас выглядят весьма мрачно. В подобных случаях крайне необходимо еще до консультации с барристером выработать правильную линию защиты. И здесь мы испытываем большие затруднения. Опасаясь, что невинный человек может угодить на виселицу, я решил попросить у вас помощи в сборе доказательств.

— И правильно сделали. — Холмс откинулся на спинку кресла и принялся рассматривать мундштук своей трубки. — А в чем заключаются ваши большие затруднения, мистер Ньютон?

— В самом мистере Роберте Вуде. Этот молодой человек из почтенной семьи втайне от своего отца часто посещал таверны в Кэмден-тауне и на Юстон-роуд и водил знакомство с местными проститутками. Он провел с мисс Эмили Диммок три ночи, предшествующие убийству. В полицейском участке свидетели опознали в нем человека, с которым убитую видели вместе в последний раз, за несколько часов до того, как ее нашли с перерезанным горлом. Что еще хуже, джентльмены, один из свидетелей утверждает: в тот день, когда произошло преступление, Вуд вышел из дома жертвы около пяти утра. В это время и умерла несчастная, судя по rigor mortis[36]и содержимому ее желудка. Свидетель отметил, что при ходьбе обвиняемый неловко размахивал левой рукой, а правое плечо выставлял вперед. Коронерское дознание выявило, что именно такой странной походкой отличался еще недавно мистер Роберт Вуд, даже если сейчас она изменилась.

Холмс встал, подошел к окну и посмотрел на тускло освещенную улицу, погруженную в октябрьские сумерки.

— Обвинение основано на косвенных доказательствах, мистер Ньютон. За исключением того факта, что ваш клиент рано утром выходил из дома, все остальное можно без труда оспорить. Да и с этим опознанием не все просто — не уверен, что суд примет решение, опираясь на показания свидетеля, никогда прежде не видевшего мистера Вуда. Таким доказательствам можно противопоставить очевидное отсутствие у обвиняемого мотива для убийства и его хорошую репутацию. Он ведь протеже мистера Уильяма Морриса, если я не ошибаюсь? Это может нам пригодиться.

Мистер Ньютон развернулся в кресле, чтобы видеть детектива.

— Есть еще кое-какие доказательства, мистер Холмс. В квартире убитой найдена открытка, адресованная некой Элис и написанная рукой моего клиента. А в камине обнаружили обгоревшие клочки писем. На бумаге его же почерк.

— Мм, — протянул Холмс. — Это уже хуже.

— Самое скверное — поведение моего клиента после убийства.

— И что же он сделал?

— Друг мистера Вуда Джозеф Ламберт, продавец из книжного магазина на Чаринг-Кросс-роуд, видел его вместе с мисс Диммок в таверне «Игл», напротив станции метро «Кэмден-таун», в половине одиннадцатого вечера накануне ее смерти. И мой клиент попросил его никому не говорить об этом. Кроме того, Вуд попытался уговорить свою модель и любовницу по имени Руби Янг, чтобы та, в подтверждение его алиби, заявила, будто бы они вместе провели тот злополучный день. Однако и Ламберт, и мисс Янг сообщили об этом в полицию, испугавшись обвинения в соучастии.

— Это все? — спросил сыщик.

— Нет, мистер Холмс. Главным затруднением, как я и говорил, является сам мистер Вуд. Он самодоволен, как павлин, и считает себя умнее всех. Своими показаниями он может все испортить.

— Значит, вы не должны вызывать его, — снова вмешался я.

Мистер Ньютон печально взглянул на меня:

— Пока в тысяча восемьсот девяносто восьмом году не приняли закон «Об уголовных доказательствах», доктор Ватсон, обвиняемым запрещалось свидетельствовать в свою пользу при разбирательствах дел об убийстве. Теперь это не просто разрешается, от подсудимого ждут подробностей. Его отказ от показаний обычно производит дурное впечатление на присяжных. Правда, обвинитель в таком случае обязан воздержаться от комментариев, однако судья может высказать свое мнение присяжным — и, как правило, делает это.

Холмс повернулся ко мне:

— Мистер Ньютон прав, Ватсон. Если Вуд откажется давать показания, то его повесят так же высоко, как Амана[37].

Наш гость развел руками:

— Вот видите, джентльмены. Мы можем выиграть дело, только основываясь на строгих доказательствах, независимо от того, что во вред себе самому способен наговорить мистер Вуд.

— Именно так, — произнес Холмс, пыхтя своей трубкой и задумчиво глядя на огонь. — Имея дело с таким трудным клиентом, как этот молодой человек, следует опираться только на факты. Это единственное, что может его спасти… или еще вернее привести на виселицу.

Через полчаса мистер Ньютон уехал. Той же ночью я проснулся оттого, что Холмс тряс мое плечо. В руках он держал лампу, и я увидел, что мой друг успел одеться для прогулки.

— Нам нужно поторопиться, Ватсон. Сейчас около четырех утра, а без четверти пять мы должны быть на Сент-Пол-роуд.

Обычно Холмс просыпался намного позднее, и я понятия не имел, зачем ему понадобилось попасть на место преступления в то же время суток, когда оно было совершено. Поворчав немного, я быстро оделся и минут через двадцать собрался в путь. До рассвета оставалось несколько часов. Погода выдалась на удивление скверной даже для октября — ветер завывал с такой силой, что в окне гостиной звенели стекла. Мы выпили кофе, заранее сваренный моим другом, и направились к круглосуточной стоянке кебов на Юстон-роуд. Возницы скучали без дела, столпившись вокруг киоска, где кипели чайники.

Через десять минут наш кеб повернул с озаренной огнями Хэмпстед-роуд и поехал по мрачным улицам Кэмден-тауна, сплетенным в причудливый клубок. Через этот район от Юстонского вокзала и Кингс-Кросс уходили на север поезда, разрывая ночную тишину стуком колес и шипением выпускаемого пара. Сент-Пол-роуд представляла собой два ряда домов из желтого кирпича, покрытых слоем копоти. За ними виднелась глухая стена, ограждающая железнодорожные пути. Там фыркали локомотивы Северо-Восточной железной дороги, грохотали товарные вагоны и мигали красными огнями семафоры, когда ночной экспресс проносился с пронзительным свистом через переезд, направляясь на север в сторону Эдинбурга.