Доля слабых - Андрей Рымин

И хотя надежды на то, что огонь уничтожит чудовищ, практически не было, Арил твердо верил — безудержному лесному пожару по силам заставить Орду отступить. Пусть уж ищут потом обходные пути, даруя Племени время. Пару дней люди точно смогли отыграть — поживем еще малость! Эта мысль принесла облегчение. Теперь парень испытывал радость, понимая, что скорая смерть отступила. Причем не только от женщин и раненых, медленно бредущих сейчас в сторону поселка Змей, но и от всех, кто участвовал в вылазке, включая Мину, Ралата, да и самого Арила. Не сработай задуманный план, и истощенным тяжелым забегом охотникам сил на спасение уже не хватило бы. Удрать от пришельцев удалось бы, пожалуй, двужильному сыну Ярада, но Мудрейший в который раз смог рассчитать все единственно верно, и теперь, уже не спеша, колонна снова собравшихся вместе родичей топала обратно на север. План Яра снова сработал. Последняя битва откладывалась.

* * *

Отражая синее небо, низкие волны плескались на расстоянии вытянутой руки от Кабаза. Западный ветерок то и дело бросал в лицо колкие брызги. Утро бодрило прохладой. Маленькая плоскодонная лодочка, поминутно рискуя зачерпнуть низким бортом воды, медленно плыла к восточному берегу, увозя пленника в недобрые чужие края.

Собранный из веток каркас снизу обтягивала цельная шкура большого животного, подвязанная жилами по краям. Может, ободранный буйвол при жизни был и велик, но получившаяся скорлупка с трудом выдерживала вес единственного пассажира. Грустный Кабаз одиноко покачивался в своей хлипкой лоханке, привязанной длинным ремнем к лодке одного из Безродных. Некоторые охотники точно таким же образом буксировали еще несколько пустых лодочек, которые благодаря произошедшей позавчера первой встрече Безродных с пришельцами, оказавшейся для части отряда последней, потеряли своих прежних хозяев, но имея высокую ценность, не были брошены на чужом берегу. Воды Великой плескались настолько близко, что, не будь руки связаны за спиной, пленник запросто смог бы грести ладонями, чем, собственно, и занимались все остальные охотники — только гребли они не руками, а маленькими плетеными веслами.

При желании, Кабаз сумел бы перевернуть неустойчивую лодчонку и пойти на корм рыбам и ракам, избавив себя от предстоящих мучений, которые, зная жестокий нрав заречных жителей, в любом случае ожидали пленника в самом ближайшем будущем. Но жажда жить по-прежнему перевешивала любые, даже самые страшные, перспективы, и юноша, покорившись судьбе, позволял тянуть себя по течению в прямом и в переносном смысле.

Солнце уже перемахнуло зенит, а плавание все не заканчивалось. Видимо, собираясь на вылазку в земли Племени, Безродные сначала изрядно поднялись вверх по течению, не покидая своего берега и таща легкие скорлупки на спинах. Теперь же лазутчики спокойно сплавлялись вниз по реке, собираясь причалить поближе к своему поселку.

Немалая ширина Великой достигала в этих местах полумили, и возвращавшиеся домой Безродные, придерживаясь в своем маршруте правого берега, несильно переживали, что их заметят охотники Боголюбов. Если бы кто-нибудь из извечных врагов почитателей духов и умудрился бы разглядеть вереницу маленьких лодочек на фоне отражавшегося в зеленой воде прибрежного леса и по какой-то причине даже отважился бы на погоню, то такая затея все равно ни к чему бы не привела — большое расстояние легко позволяло Безродным в любой момент пристать к берегу и без проблем затеряться в знакомой чащобе.

Наконец водное путешествие подошло к концу, и лодки начали причаливать к берегу. Вытащив суденышки из воды и тщательно укрыв их в кустах, Безродные, шагнув под пышные древесные кроны, двинулись на восток. Шли молча. Сильно не торопились. Хмурые бородатые лица понуро клонились к земле. И без того невеселое настроение проваливших свое задание воинов портилось все больше и больше. Оставив позади около десяти миль, пройденных по вихлявой тропе, группа лазутчиков добралась до огромной поляны, большую половину которой занимали беспорядочно расставленные повсюду шатры.

Поселок Безродных с первого взгляда поразил Кабаза своими размерами. По самым осторожным оценкам плененного юноши в этом необычном селении проживало народу, минимум вдвое больше, чем в любом из родов Племени. Между островерхих, сшитых из шкур жилищ, заменявших на этом берегу реки привычные Кабазу землянки, сновали толпы лохматых, неопрятных и слегка диковатых на вид людей обоих полов и всех возрастов — от малых детей до морщинистых старцев.

Вечер еще не настал, и все местные от мала до велика занимались своей повседневной работой: долбили шкуры, мастерили оружие, разделывали добычу, что-то шили грубыми костяными иголками, толкли в деревянных ступах зерно. Но как только ведущая парня процессия подходила чуть ближе, люди бросали дела и засыпали идущих вопросами, с любопытством разглядывая хромавшего среди охотников пленника. Хмурый Дубина на все прилетавшие фразы отвечал однозначно и коротко, остальные и вовсе помалкивали. Было видно, что нервы лазутчиков на пределе. Грядущая встреча с вождем до жути страшила охотников. А ведь их еще ждал и какой-то шаман, которого, как понял Кабан, Безродные боялись даже больше Варага. Паршивое настроение спутников постепенно передалось и Кабазу, а оно-то и так у него было гадким. Парень плелся вперед на дрожащих ногах, начиная готовиться к смерти. Другого исхода событий он, как ни старался, придумать не мог. Оставалось все встретить достойно.

Многие местные, особенно из числа мужиков, охотно пристраивались к отряду лазутчиков и топали следом, в надежде услышать подробности. Когда ведомые Дубиной охотники наконец достигли выделявшегося своими размерами здоровенного шатра, несомненно, принадлежавшего вождю Ургов, толпа любопытных у них за спиной разрослась до несколько сотен человек. Бородатые люди заполнили собой всю округу — разве что друг у друга на плечах не сидели. Кое-где было видно и женские лица. В редкие щели меж рослых фигур просовывала рожицы ребятня. Свободной оставалась лишь небольшая площадка перед входом в шатер Варага, который стерегли сразу двое внушительного вида охранников, да неровное пятно пустоты, само собой образовавшееся, вокруг обильно украшенного черепами различных животных, мрачного жилища шамана, стоявшего по соседству.

Один из охранников, узнав пришедших, мгновенно скрылся за шкурой, закрывавшей входной проем, и вскорости воротился обратно в компании просто огромного мужика среднего возраста, обряженного в полосатый тигриный плащ. Надменный взгляд из-под черных густых бровей, направленный на стоявшего впереди всех Дубину, обладал такой силой и властностью, что и без того невысокий командир лазутчиков как-то весь съежился, сделавшись еще ниже. Кабазу же стало предельно понятно — перед ним сам вождь клана — Вараг, и шутки с ним плохи.

На протяжении всего сбивчивого рассказа Дубины о происходящих за рекой чудесах, суровый владыка Ургов упорно молчал, напустив на мрачное скуластое лицо выражение властной презрительности. Вещал перепуганный лазутчик из рук вон плохо. Повествование получалось крайне расплывчатым, прыгающим в своей непоследовательности от одного момента событий к другому без всякого порядка. Из окружавшей рассказчика толпы то и дело прилетали уточняющие вопросы, слышались гневные выкрики и возгласы недоверия. Издерганный Дубина терялся и еще сильнее запутывался в своих же словах, а суровый вождь хмурился все больше и больше.