Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CITRINITAS - Михаил Ежов

— Да, с тех пор вы сильно изменились, — сдержанно признал собеседник.

— Совершенно другой человек! Ничего общего с тем рохлей и нюней, каким я был. Жена вила из меня верёвки, на работе — вы помните, я рассказывал — каждый считал себя вправе вытирать об меня ноги! Но, как только благодаря доктору я понял, что всё может быть иначе, моя жизнь полностью изменилась. Я словно выиграл в лотерею новую судьбу. Элиас открыл мне глаза! — убеждённо проговорил мужчина. — Я был мёртв и воскрес, потерялся и нашёлся!

Голоса приближались, а я не знал, куда деться: в коридоре не было ответвлений. Не ломиться же в номера. С другой стороны, что остаётся? Когда мужчины подошли совсем близко и вот-вот должны были показаться из-за поворота, я толкнул ближайшую дверь. Не заперто! Нырнув в темноту, я притворил за собой дверь и замер. Теперь звуки доносились едва слышно, но, по крайней мере, можно было понять, что мужчины прошли мимо.

Так, где я оказался? Что это за помещение?

Развернувшись, я всмотрелся в темноту. Было странное ощущение, что вокруг много свободного пространства. Откуда-то потянуло холодком. Конечно, в замках подобные сквозняки не редкость, но санаторий казался слишком хорошо обустроенным, и в нём вряд ли могли оказаться щели, тем более что здание было кирпичным, а не сложенным из валунов, как его средневековые собратья.

Я пошарил рукой по стене сначала справа, потом слева, но выключателя не нашёл. В общем-то, можно вернуться в коридор, но долго ли ещё мне будет везти? В другой раз могу наткнуться на Рессенс, а ближайшая дверь не обязательно будет открыта. Я медленно двинулся вперёд. Постепенно глаза привыкали к темноте, и вскоре я понял, что помещение действительно большое — это явно не был один из номеров, хотя на двери и висели цифры, как на всех прочих.

Метрах в двадцати впереди различались более светлые квадраты — задвинутые плотными портьерами окна. К ним я и направлялся. Если их отдёрнуть, света с улицы хватит, чтобы понять, куда я попал.

Я споткнулся, но удержал равновесие. Присел, чтобы ощупать лежащий поперёк дороги предмет. Это были провода. Я переступил через них и пошёл дальше, поднимая ноги повыше. Добравшись до портьер, сначала выглянул в окно. На улице стояли машины — точно такие, как та, что встречала Рессенс на железнодорожной станции. Судя по высоте, я находился на втором этаже. Окна закрывали чугунные решётки, приделанные с наружной стороны. Я начал сдвигать занавеску, впуская в помещение лунный свет. Когда его залило призрачное белое сияние, стало ясно, что я попал в зал для шоковой терапии — устаревшему течению в психиатрии. По обе стороны большой вытянутой комнаты располагались наклонённые назад кресла — они здорово напоминали зубоврачебные, только с них свисали кожаные ремни, которыми пациентов жёстко фиксировали в определённом положении. В изголовье каждого кресла имелся колпак, утыканный электродами, от которых тянулись пучки проводов. Возле окна, недалеко от меня, находился пульт с датчиками и рычагами. По количеству мест можно было судить о количестве людей, желающих заплатить за то, чтобы им «открыли глаза», как выразился мужчина в коридоре. Я вспомнил и вторую часть фразы: «умер и воскрес, потерялся и нашёлся». Кажется, это из притчи о блудном сыне. Но там говорилось о возвращении погрязшего в грехе человека к вере и Богу, а пациент доктора Улаффсона явно имел в виду нечто иное.

Поражали стены, которые стали видны в лунном сиянии. Их покрывали причудливые росписи — фантастические животные, окружённые различными символами: треугольниками, кругами с точками посередине, крестами, египетскими анхами и так далее. Судя по всему, данные обозначения относились к верованиям различных народов и цивилизаций о просветлении души и разума (часто встречали изображения солнца, луны и золотых крыльев Изиды, а также различных лестниц, в особенности, спиральных). Возможно, это было лишь украшение интерьера, а возможно, доктор Улаффсон подкреплял психиатрические изыскания оккультными науками.

Не обращая больше внимания на росписи, я прошёлся по комнате, осматривая стены на предмет наличия другого выхода. Вскоре мои поиски увенчались успехом: дверь действительно была, причём незапертая. Я заглянул в небольшое помещение, служившее, судя по количеству проводов и приборов, аппаратной. Здесь горела лампа. Пахло резиной и тальком. Я пересёк комнату и нажал ручку следующей двери.

Глава 44

Человека в длинном синем халате я увидел сразу. Тот сидел спиной и что-то писал в толстой тетради. Волосы у него были напомажены и гладко зачёсаны на прямой пробор: полоска бледной кожи делила затылок пополам. Я затаил дыхание. Человек не обернулся. Он поднял голову, что-то пробормотал и снова склонился над тетрадью.

Справа от него виднелась ещё одна дверь. Мне пришла в голову мысль, что можно было бы прокрасться к ней у человека за спиной и выйти, но я тут же от этого плана отказался. Нет, лучше вернуться. Тем более что неизвестно, куда из этой комнаты можно попасть, а долго бродить по замку не стоит, ведь Рессенс скоро обнаружит, что пленник освободился и сбежал.

Я сделал шаг назад, но в этот миг из-за оставленной неплотно прикрытой двери в зале шоковой терапии раздался мужской голос:

— Джереми! Ты здесь, старая крыса?

Человек в синем халате мгновенно развернулся, блеснули стёкла очков в тонкой оправе. При виде меня он выронил ручку и медленно приподнялся. Дальше всё произошло очень быстро.

Я понял, что человек открывает рот, чтобы понять тревогу, в два прыжка преодолел разделявшее нас расстояние и с размаху ударил человека в лицо. Хорошо поставленным благодаря мастеру Садхиру хуком. Раздался влажный хруст — я совершенно забыл, что надел на руку кастет. Человек рухнул, как подкошенный, опрокинув стул.

— Что там у тебя? — шаги вошедшего в зал электрошоковой терапии стали поспешно приближаться.

Первым моим поползновением было метнуться к следующей двери, но я вовремя сообразил, что поверженного человека в синем халате обнаружат через пару секунд, поднимут тревогу, и тогда далеко я не уйду. А мне нужно было во что бы то ни стало вырваться из этого санатория. Я поспешно шагнул в сторону, укрывшись за распахнутой дверью. Человек в ливрее ворвался в комнату и замер при виде распростёртого возле стола Джереми. В руке он держал фонарь, которым светил на тело.