Мятеж Безликих - Дмитрий Самохин

Сначала они потеряли из виду отчаянного человека, штурмующего в утлой лодчонке бушующую реку. И ведь немудрено в окружавшем воздухолет хаосе. Но вскоре увидели его. Лодка налетела на затопленное бревно и пошла ко дну. Мужчина отчаянно боролся с волнами и плыл к берегу.

– Может, поможем, батюшка барин? – неуверенно предложил Миконя, приоткрыв один глаз.

– Выплывет! – твердо сказал Карл. – Его ведет цель. Он как пущенная стрела, никуда не денется.

– Господин барон, а нам то куда лететь? – спросил Механикус. В последнее время он усиленно учил руссийский, и уже довольно сносно говорил на нем.

– Лети к заброшенным штольням. Я тебе вчера на карте показывал. Только вот приземляйся чуть в стороне. Там полянка есть, я тебе покажу. Нехорошо будет, если Ловец почувствует наше прибытие, бросит все и удерет. Хотя неисполненный заказ по законам Гильдии карается очень строго.

– Как строго? – полюбопытствовал Миконя.

– Тебе лучше не знать. Крепче спать будешь! – состроил зловещее лицо Карл.

Миконя умолк и вновь закрыл глаза, не выдержав очередного крутого виража.

Механикус обошел стороной выбравшуюся на берег будущую жертву, поднял воздухолет повыше, так что теперь их было нельзя увидеть с берега, и нарастил скорость. Вскоре они уже были на месте. Механикус аккуратно опустил воздухолет на выбранную поляну и затушил двигатели. Первым на воздух выбрался Миконя. Он жадно перекрестился и шумно задышал, словно рыбеха, вытащенная на берег. Его нисколько не смущал дождь, в миг вымочивший его. Он был счастлив ощутить твердую поверхность под ногами, пускай и очень мокрую.

– Теперь нам осталось ждать, – сказал Карл, накрывая воздухолет и Миконю защитным полем, отталкивающим дождь и ветер.

Чернота, повсюду сплошная чернильная чернота, словно их взяли и запихали в огромный пыльный мешок, насквозь провонявший плесенью. Можно было подняться на ноги, ничто не стесняло движений, пройтись от одной стены до другой, ощупать невидимую стену, укрытую тьмой, и вернуться назад к исходной точке. Правда та ли эта точка, или совершенно иная, сказать уверенно было нельзя. Также Старх чувствовал присутствие рядом зареванного перепуганного насмерть Дамира, забившегося в самый дальний угол чернильной клетки. Неподалеку лицом вверх на полу лежал казалось невозмутимый Радим. Только Старх чувствовал, как внутри него бушует вулкан чувств. Он всей душой ненавидел Дамира, за то что он притащил их в эту ловушку, злился до зубовного скрежета на Старха, за то что тот поддался на уговоры Дамира и увлек его за собой. Он боялся того места, где они оказались, страшного Глазастого Шляпника, заколдовавшего их. Но больше всего Радим страшился неизвестности. Даже смерть не так страшна, как ожидание смерти. Хотя некоторые люди умудряются прожить всю жизнь с этим чувством, и привыкают к нему. И не смотря на то, что Старх чувствовал своих товарищей, как он ни силился их рассмотреть, чернота вокруг растворила их без остатка.

Его товарищи были напуганы до мокрых штанов, а Старх не чувствовал страха, и его это тревожило. Он не боялся этой черноты вокруг, не ужасался неизведанности и ему был совсем не страшен Глазастый Шляпник. Он знал, что ничего хорошего ему и его друзьям Шляпник не принесет, но и это его не пугало. Старх, словно учёный, прививший себе экспериментальную вакцину против страшной болезни, прислушивался к себе и окружающему миру. Тысячи вопросов мучили его, словно рой ос из растревоженного улья, они накидывались и жалили одна за другой. Кто такой Глазастый Шляпник? И почему у него такие странные, размноженные расколотыми очками глаза? В том что Шляпник колдун, Старх не сомневался, но ему казалось, что колдун он нездешний, пришедший откуда-то из другого мира. Откуда он? И зачем пришел? Почему он похитил мальчишек и что собирается с ними делать?

Множество вопросов, но на каждый Старх собирался получить ответ. Он и сам удивлялся слепой вере, наполнявшей его, но ничего с собой не мог поделать. Единственное за что он очень сильно тревожился, так это за своих домашних. Стоило попасть в клетку, чтобы понять как он успел привязаться к уютному особняку на Гороховой улице и его странным обитателям: к добродушному ворчуну Миконе, к красивой и нежной Лоре Ом, к суровому, но справедливому барону Мюнху, даже к погруженному в себя и свои изобретения чудаку англичанину Механикусу. О чем они все подумали, когда он внезапно исчез?

Старх не знал, сколько времени они провели в этой чёрной комнате, но ему начинало казаться что уже больше недели. И за все это время с ними ничего не произошло. Они даже не проголодались и ни разу не попросили пить, потому что пить не хотелось. Глазастый Шляпник тоже не приходил.

Время от времени Старх проваливался в дремотное оцепенение, которое и сном то назвать трудно. В одно из таких оцепенений внезапно дверь в комнату с громким стуком отворилась. В сплошном полотне черноты вырезали прямоугольную дыру, затопленную светом. И на пороге возник Глазастый Шляпник. Он хищно осмотрелся по сторонам, оглядел оценивающим взглядом своих пленников, скользнул в комнату и резко захлопнул за собой дверь. Свет тут же исчез, и чернота облепила со всех сторон.

Вот теперь стало по-настоящему страшно. И Дамир, сильнее вжавшийся в угол, и Радим, быстро отползший к стене, источали волны ужаса вокруг себя, но Старх безучастно наблюдал за ними, прибытие Шляпника проредило тьму. Теперь Старх все видел, будто в очень темную ночь, освещенную лунным светом и отблесками звезд.

Глазастый Шляпник превратился в расплывчатое чернильное пятно, воспарил над полом и медленно подплыл к трясущемуся от страха Дамиру. На какое-то время он завис напротив, изучая мальчишку, и вдруг кинулся на него, словно ловчая сеть. Растекся по телу мальчика и просочился внутрь. Тело Дамира выгнулось дугой, он оттолкнулся от стены и упал на пол. Тут же новая судорога прокатилась по нему, и он встал на мостик. Из его горла раздавались рычащее хрипящие звуки, словно внутри мальчика как в дупле поселилось дикое животное и предупреждает всех вокруг, что место занято. Постояв некоторое время на мостике, Дамир обмяк и комом упал на пол. Несколько минут он лежал и можно было подумать, что все его мучения закончены, но тут он снова забился в судорогах. Из открытого рта во все стороны летели хлопья света, точно поселившийся внутри зверь выбрасывал из дупла все ненужное, оставшееся от прежнего хозяина.

Наконец Шляпник покинул тело мальчишки и в ту же секунду Дамир обмяк, потеряв сознание. Бесформенный комок тьмы плавно отплыл от Дамира и завис в стороне. Также плавно из него вылепился Шляпник в полный рост. Он хищно осмотрелся по сторонам, ища чем бы еще поживиться, приметил жавшегося к стене глухо икающего Радима и резко кинулся на него, обращаясь в черное облако. От испуга Радим закричал и в его открытый рот хлынула чернота. Его корчило и било об стены и пол, точно тряпичную куклу. Ломало вперед и назад, что, казалось, еще чуть-чуть и позвоночник хрустнет. Но все это время на губах Радима играла счастливая улыбка, словно он купался в волнах счастья.

Наигравшись, Шляпник покинул его тело. Радим лежал скомканным, поломанным, но довольным. Шляпник вновь материализовался и уже осматривался, чем бы еще поживиться. Старх знал, что теперь его черед, и вот тут страх наконец-то его накрыл. Пелена безучастности спала, и он вдруг остро почувствовал, что сейчас ему будет очень больно, так как никогда еще не было. И от этой мысли все оцепенение в миг слетело. Он резво вскочил на ноги и бросился к тому месту, где в черноте открывалась дверь. Старх и сам не знал, что его гнало вперед. Дверь отворил Шляпник и теперь она закрыта, вряд ли он сможет ее взломать, но Старх со всего разбегу влепился в дверь, и в ту же секунду произошли два события. Чернота внезапно исчезла, уступив место яркому свету, словно они провалились на солнцепек. И Шляпник вновь превратившись в чернильную кляксу ударил ему в спину. Старха отбросило от стены. Он шмякнулся на спину и выгнулся дугой, пытаясь выбросить из себя чужеродный организм.