Под сенью каштанов - Маурин Ли

К обеду суматоха несколько улеглась, но непосредственные участники событий все еще не могли прийти в себя. Диана вздрагивала от малейшего шума, а Тинкер, на плече у которого красовался огромный синяк, выпил, по меньшей мере, дюжину чашек кофе. Роза и Алан отправились в бар пропустить рюмочку чего-нибудь покрепче, а несчастных девочек отвезли в приют для женщин-эмигрантов в Эвертон-Вэлли. Там их должна была допросить полиция после того, как отыщет переводчика.

— Они находятся здесь на законных основаниях, — сообщил сержант полиции. — Их страна входит в Европейский Союз, но эти дурехи думали, будто едут сюда работать танцовщицами, актрисами или еще кем-то в этом роде. Вместо этого их заперли в борделе и заставили обслуживать клиентов. Он, кстати, находится прямо через дорогу. Вот почему девушки знали, куда бежать: из окон публичного дома ваш Центр очень хорошо виден.

— Но они же совсем молоденькие! — изумленно выдохнула Диана.

— Самой младшей из них тринадцать, а самой старшей семнадцать, — продолжал полицейский. — Их держали взаперти двадцать четыре часа в сутки, не платили ни пенни из заработанного, а кормили так, чтобы они только не умерли с голоду. Бедные дети! Дорого бы я дал, чтобы эти негодяи попались ко мне в руки, — сержант стиснул кулаки, и Диана с легкостью представила себе, как его пальцы смыкаются на шее преступников, — как и все остальные, кто заправлял этим подпольным борделем, но к тому моменту, как мы туда добрались, дом был уже пуст. Судя по первому впечатлению, там работали еще несколько девушек, но мы никого не нашли.

После того как полицейские ушли, пообещав вернуться после обеда, чтобы официально зарегистрировать показания, Диана спустилась в подвал, где принялась перебирать женскую одежду, разложенную на стеллаже. Футболок там скопилось великое множество, и она выбрала четыре самые красивые, добавив к ним несколько джинсов и летних юбок.

В обеденный перерыв Диана прогулялась до супермаркета «Маркс и Спенсер», где купила две упаковки женских трусиков. Что касается одежды, бывшей в употреблении, она никогда не вызывала у девушки отвращения, но вот носить чужое нижнее белье — увольте. И она была уверена, что девочки в приюте для эмигрантов думают так же.

Броуди и Меган пришли в ужас, когда Диана рассказала им о событиях минувшего дня.

— Господи, какой кошмар! — содрогнулась Броуди. — Не знаю, хватило бы у меня духу выплеснуть кипяток в лицо того негодяя.

— Я просто схватила первое, что подвернулось под руку. — На лице Дианы отразилось беспокойство. — Надеюсь, я не обварила его слишком сильно.

— Нашла о чем беспокоиться! — презрительно фыркнула Меган.

— Пусть даже он ужасный и страшный человек, мне бы не хотелось считать себя виноватой в том, что он лишится зрения.

В кухню, распространяя вокруг себя одуряющий запах масляной краски, вошла Ванесса, чтобы достать из холодильника бутылку минеральной воды. Естественно, Броуди не утерпела и рассказала ей об утренних приключениях Дианы. Ванесса отреагировала так, как они и ожидали, то есть ужаснулась, как, впрочем, и Рэйчел, которая спустилась подогреть Поппи бутылочку молока. Диана улыбалась робко и смятенно, слушая охи и ахи вокруг себя. Нет, она ничуть не сожалела о том, что мужчинам не дали увести с собой тех бедных девочек. Но тот факт, что она плеснула в лицо одному из нападавших кипятком, не давал ей покоя. Мысленно она все время возвращалась к этому. Ванесса же с видом знатока заявила, что Диана продемонстрировала типично женское отношение к насилию.

— Мы не можем заставить себя причинить зло другим людям, даже когда нас избивают. Если бы женщины физически были сильнее мужчин, то на планете давно бы воцарились мир и спокойствие, — несколько нелогично закончила она свою сентенцию.

В один прекрасный день Ванесса вдруг с невероятным изумлением обнаружила, что ничуть не скучает по большому миру. И это при том, что она всегда считала себя исключительно занятым человеком. Каждый ее день был расписан буквально по минутам, и она никогда не сидела без дела. Такова была специфика ее работы: она или разговаривала по телефону, или работала на компьютере, или проводила совещание. В обеденный перерыв Ванесса или ела у себя в офисе за рабочим столом, или вела клиента в престижный ресторан, или сама принимала подобное приглашение. Даже оставаясь в одиночестве в своей квартире, что случалось чрезвычайно редко, Ванесса составляла план того, что ей предстояло сделать завтра или на следующей неделе.

По вечерам и в выходные дни они с Уильямом, что называется, выходили в свет — иногда вдвоем, иногда в компании друзей. Они частенько отправлялись в Лондон, чтобы посмотреть какой-нибудь спектакль или представление, после чего останавливались на ночь в мотеле, а в воскресенье просто бродили по улицам и магазинам.

Но сейчас Ванесса редко выходила из дому, если не считать прогулок ранним утром по пляжу, регулярных, раз в две недели, визитов в поликлинику вместе с Рэйчел и Поппи и набегов на магазин Леонарда Гослинга, чтобы пополнить запасы принадлежностей для рисования. При этом однообразие ее жизни ничуть не беспокоило Ванессу. Ее горизонты слегка расширились в том смысле, что теперь она уже не сидела целыми днями в четырех стенах. Если позволяла погода, как бывало почти всегда — чудесная ранняя весна сменилась восхитительным летним теплом, Ванесса проводила время в саду с кистью и красками. Питаться, как-то незаметно для себя, Ванесса привыкла в маленькой столовой внизу. Однажды Рэйчел застала ее там в одиночестве, и с того времени они стали иногда обедать и ужинать вместе. Несколько раз Ванесса кормила Поппи из бутылочки. Странное это было ощущение — держать на руках крошечное человеческое существо. Описать свои чувства она не могла, в них было нечто мистическое и таинственное.

Ванесса больше не ломала голову над вещами, которые раньше безраздельно владели ее мыслями. Она перестала читать газеты и смотреть выпуски новостей по телевизору, так что имела весьма смутное представление о том, что происходит в мире за оградой «Каштанов», не началась ли где-нибудь очередная война и не наступило ли очередное перемирие.

Она стала находить утешение и удовольствие в собственном невежестве. Оказывается, отныне ей не о чем беспокоиться. Ей даже было жаль Диану и Броуди, которым каждый день приходилось покидать уютный мирок особняка. И стычка Дианы с мужчинами, посягнувшими на благополучие Иммиграционного центра и его обитателей, потрясла Ванессу до глубины души.

Стоя на следующее утро перед мольбертом с кистью в руках, Ванесса как раз размышляла о случившемся. Окно в комнате Рэйчел было распахнуто настежь. Девочка что-то напевала Поппи. Ванесса слышала, как в ветвях деревьев шуршат белки. Время от времени они спрыгивали на землю и гонялись друг за дружкой по траве. Над цветочными клумбами, высаженными по периметру сада, деловито жужжали шмели и пчелы, и Ванесса различала даже странные звуки, которые издавали кузнечики. Меган как-то объяснила ей, что по-научному это называется стрекот и что возникает он оттого, что кузнечики потирают лапки. Время от времени землю под ногами сотрясала легкая, едва заметная дрожь — это по другую сторону высокой насыпи, поросшей травой, проходил поезд.