История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней - Мунго Мелвин

«Пройдя через колоннаду, мы видим справа от себя, вдоль кромки воды, трехъярусную батарею, которая называется Николаевским фортом, а рядом с ним простое здание, которое называют дворцом». Разумеется, она имела в виду дом Томаса Маккензи, в котором жила Екатерина II во время своего визита в Севастополь в 1787 г. и который с тех пор был перестроен. Тем не менее миссис Нельсон рассказывает читателям и о другом, менее приятном аспекте повседневной жизни города. «В устье внутренней [южной, военной] бухты, параллельно которой на протяжении полумили проходит главная улица города, стоят суда, которые используются в качестве тюрьмы и в которых содержатся сотни несчастных, закованных в цепи и одетых в пеструю тюремную одежду, дабы предотвратить побег»[355]. Именно этих заключенных, с жалостью отмечает она, «используют на общественных работах; и мучительно было видеть их, слышать звяканье их цепей, когда они проходят по улице утром и вечером». Оборонительные сооружения Севастополя до Крымской войны были результатом их принудительного труда. Как отмечалось выше, осужденных использовали при строительстве сухих доков.

Несмотря на неприятное присутствие закованных в цепи рабочих команд, миссис Нельсон рисует в целом безмятежную атмосферу Севастополя, мирного города, который не слишком усердно готовится — не говоря уже о полной готовности — к войне. Это был красивый город с множеством величественных зданий, таких как ассамблея, театр и библиотека, строительным материалом для которых служил красивый инкерманский камень, и внушительными фортами, защищавшими сердце города — большую Севастопольскую бухту. Миссис Нельсон описывала вид, открывавшийся от Николаевского порта: «Улица ведет к Артиллерийской бухте, рынку и худшей части города, а слева мимо адмиралтейства проходит главная улица с лучшими лавками, собором, резиденцией адмирала порта и домами многих самых влиятельных семей»[356].

Несмотря на то, насколько внушительными и эффективными выглядели и на самом деле были береговые оборонительные сооружения Севастополя, у них имелся серьезный недостаток — как и у британской базы в Сингапуре перед нападением японцев в феврале 1942 г. Никто — возможно, за исключением Тотлебена — в российском правительстве, армии и военно-морском флоте, несмотря на всевозможные планы, похоже, всерьез не рассматривал угрозу решительной атаки с суши. Изолированное положение Севастополя как будто само по себе служило пассивной защитой. Но удаленность от крупных гарнизонов русской армии, размещенных для защиты Царства Польского и Кавказа, делала эту военно-морскую базу уязвимой для врага, который способен собрать крупный десант и безопасно транспортировать его по Черному морю.

До Крымской войны Крым был далекой, периферийной провинцией России, без железных дорог (их еще не проложили к югу от Москвы) и хороших обычных дорог, которые связывали бы полуостров с центром страны. Даже при использовании главных водных путей, таких как Волга, Дон и Днепр, транспортное сообщение в России было чрезвычайно медленным, не быстрее, чем при Петре Великом. Поэтому любое подкрепление для армии приходило медленно, пешим маршем, а обозам приходилось преодолевать обширные южные степи. Оглядываясь назад, можно рассуждать о том, должен ли был Николай I, которого все больше беспокоила безопасность Крыма и Севастополя в преддверии войны, в 1853–1854 гг. отправить подкрепления Меншикову и могли ли в этом случае русские разбить союзный десант во время высадки или непосредственно после нее. Но царь этого не сделал. Поэтому русские не смогли дать отпор британским и французским войскам. Результатом стала 349-дневная осада Севастополя, очень дорого обошедшаяся всем сторонам. Черное море превратилось во внутреннее море союзников: теоретически образовавшаяся впоследствии британско-французско-турецкая коалиция могла начать экспедицию в Крым в любое удобное для себя время. Новая технология была на их стороне, поскольку появление пароходов коренным образом изменило расклад сил. Ограничения, которые веками накладывали на передвижение по морю ветер и погода, если и не исчезли, то значительно ослабли. Теперь армии можно было с большей уверенностью перемещать, снабжать и защищать на больших расстояниях — если не вмешается вражеский флот или жестокий шторм (как, например, 14 ноября 1854 г.). Обладая господством на море и транспортными судами с паровыми двигателями, союзники могли усиливать и снабжать свои войска в Крыму быстрее, чем русские, которые использовали сухопутный маршрут. Русские не сразу осознали эту надвигающуюся революцию в военном деле.

Как мы видели, несмотря на внушительные форты и батареи, защищавшие обширную бухту Севастополя от атаки с моря, город был очень плохо защищен против нападения с суши. Этот серьезный недостаток усиливал трудности Меншикова. Однако к счастью для него и Севастополя, у союзников была лишь фрагментарная разведывательная информация о слабости обороны города со стороны суши, и по этой и другим причинам они не смогли вовремя воспользоваться уязвимостью города. Редкие укрепления со стороны Крыма давно уже признавались недостаточными, но ресурсов, выделяемых для их усиления, не хватало. Даже при наличии денег, материалов и рабочей силы потребовалось бы несколько лет, чтобы спроектировать, построить и вооружить ряд мощных каменных фортов, необходимых для защиты Севастополя от атаки с суши[357]. Подобные проекты не могут осуществляться в спешном порядке.

Когда Николай I в 1854 г. с запозданием осознал растущую угрозу Севастополю, он направил в город полковника Эдуарда Тотлебена, ведущего военного специалиста, имевшего большой опыт строительства полевых укреплений из земли и бревен, чтобы тот оценил состояние оборонительных сооружений Севастополя. Записки инженера, датированные серединой августа, не вселяют оптимизма. Тотлебен хвалил хорошо вооруженные морские укрепления, а о тех, которые смотрели в сторону суши, писал так: «Эти оборонительные сооружения состоят из нескольких батарей, вооруженных пушками очень маленького калибра, которые могут дать отпор только татарам»[358]. Сарказм профессионала был вполне обоснованным. После высадки союзников уязвимость Севастополя перед вражеской атакой вскоре стала очевидна всем мыслящим солдатам, морякам и гражданам города. Тотлебен был именно тем человеком, который мог бы исправить недостатки обороны. Вопрос состоял в том, будут ли у него полномочия, ресурсы и время, чтобы компенсировать годы бездействия.