Путь дракона - Дэниел Абрахам

— И вы хотите, чтобы Терниган поставил на место Клинна того самого Гедера Паллиако?

— Если хоть половина моих сведений верна, — улыбнулся Доусон, — то крах Ванайев он обеспечит лучше всех.

В соляном квартале Порте-Оливы не бывало тихих ночей. Даже в самые глухие безлунные часы на улицах не смолкал шум — песни, ругань, драки и вой диких котов. А в комнатках, которые снимали Маркус и Ярдем, в это время слышалось мерное дыхание девушки, наконец погрузившейся в сон. Маркус даже научился различать по дыханию — спит она или только пытается уснуть; правда, никогда об этом не упоминал, считая слишком уж личным.

Ярдем сидел на полу у пылающих углей жаровни — уши вперед, глаза устремлены в одну точку. Тралгут мог так сидеть целыми ночами, не двигаясь, выжидая, ничего не упуская. Никогда не засыпал на страже, никогда не томился бессонницей в часы отдыха — к зависти Маркуса, который, завернувшись в одеяло, лежал сейчас без сна.

В городе еще стояла зима, однако до начала навигации оставались считанные недели. Добраться до Карса кораблем будет быстрее, чем посуху через Биранкур, и если от корабельного капитана и команды удастся скрыть, что за груз они везут…

Что-то мягко прошуршало и тут же стихло: кожаная подошва на камнях мостовой. Ярдем выпрямился, взглянул на Маркуса, указал на матовый пергамент окна и затем на дверь. Капитан кивнул, бесшумно встал с тюфяка и осторожно приблизился к окну, Ярдем шагнул к двери. Вытаскивая кинжал, Маркус держал большой палец левой руки на лезвии — чтобы клинок, выходя из ножен, не звякнул. За спиной тихо посапывала Китрин.

Нападающие были явно опытны. Дверь распахнулась в тот же миг, как кто-то прыгнул в окно, прорвав пергамент. Маркус ударил ногой, под сапогом хрустнуло колено бандита, и пока тот пытался выпрямиться, капитан перерезал ему горло. На смену первому лезли в окно еще двое; Маркус надеялся было увидеть у них мечи, которые будут неудобны в тесной комнатушке, однако бандиты держали наготове кинжалы.

Ярдем крякнул, будто поднял тяжесть, незнакомый голос взвыл от боли. Бандит слева от капитана вращал кинжалом, делая молниеносные выпады, чтобы отвлечь Маркуса и оттеснить назад, правый бандит приближался к нему сбоку. Оба крепкие, но не массивные — ясуруты или первокровные, никак не йеммуты и не хаавиркены. Маркус, не реагируя на ложную атаку, обманными движениями держал правого бандита на расстоянии, чтобы тот не зашел со спины. Левый бандит, улучив миг, когда Маркус открылся, полоснул клинком по ребрам — Маркус предпочел не заметить боли. Где-то позади хрустнула кость, никто не закричал.

— Сдаемся, — объявил Маркус и скользнул вперед, цепляя пяткой ногу правого бандита, — тот, отпрянув от нацеленного в него кинжала, споткнулся, и Маркус всадил клинок ему в пах. Оставшийся бандит, пользуясь тем, что капитан вновь ослабил защиту, рванул в атаку, опьяненный былым успехом. Маркус увернулся, клинок прошел над плечом, и капитан, опустив кинжал, схватил врага за локоть. Тот подступил ближе и навалился на Маркуса всей тяжестью, пригибая его назад. Изо рта несло пивом и рыбой, в слабом свете углей мелькнула чешуйчатая кожа и острые зубы. Стало быть, ясурут. Кинжал уперся в живот капитану: одно движение — и Маркусу вспорют брюхо, как пойманной рыбине.

— Ярдем! — позвал капитан.

— Сэр? — откликнулся тот и сразу охнул. — Да, конечно.

В левый глаз ясурута тут же вонзился кинжал, из раны хлынула кровь — черная в сумеречном свете. Бандит напирал на Маркуса всем телом даже сейчас, полумертвый, однако силы его мало-помалу иссякли: Маркус отступил, и тело грянулось оземь.

Под разорванным окном валялись трое — мертвые или истекающие кровью. Еще один лежал у жаровни, угодившая в угли рука начинала подпекаться. Последний сползал по стене к ногам Ярдема, голова клонилась под неестественным углом. Пятеро. Сильные и опытные. Плохо дело. Хуже не бывает.

— Что происходит? — послышался сонный голос Китрин. — Что-то случилось?

— Снаружи! — предостерегающе бросил Ярдем, и Маркус расслышал удаляющиеся шаги.

— Останься, — велел капитан и выпрыгнул в покореженное окно.

Несмотря на ослепившую его ночную тьму, он ринулся вперед, следя за каждым шагом и отчаянно надеясь, что под ногу не попадется заледеневшая лужа или камешек. Он пронесся мимо чего-то крупного, дохнувшего на него животным запахом. Легкие горели, окровавленное плечо и бок холодило ветром. Тихие шаги сбились, звук сместился влево. Маркус не отставал.

Улица вынесла его на широкую площадь, и в свете звезд Маркус ухватил глазом легкую фигурку, закутанную в темный плащ с капюшоном, скрывавшим голову и волосы. Маскировка не помогла: женщина сделала шаг-другой, и у капитана не осталось сомнений — все равно что увидел лицо.

— Опал! — крикнул он. — Стой!

Актриса помедлила и вдруг помчалась вперед. Маркус ругнулся, стиснул зубы и рванул за ней. Темный город их не замечал. Опал неслась по улицам и аллеям, отчаянно пытаясь вымотать капитана или сбить его со следа. Маркус, не обращая внимания на раны, не отставал — пока наконец Опал не остановилась у широкого пруда. Рухнув на колени, она уронила голову на руки, грудь ее вздымалась, как кузнечные мехи. Маркус, нагнав ее, опустился рядом, оба хрипели от натуги. В светлых волосах Опал блеснул звездный свет.

— Нет, — просипела она между выдохами. — Это не то, что вы думаете. Поверьте.

— Не поверю, — отозвался Маркус.

— Я не знал, — покачал головой мастер Кит. — Мне бы следовало, но я не знал.

Бывший ведун Маркуса так и сидел в полосатой шерстяной пижаме и ночном колпаке — что явно свидетельствовало в пользу невиновности. Капитан застал его мирно спящим в театральном фургоне. Мастер Китап рол-Кешмет никак не походил на человека, готового сбежать с краденым золотом: Маркус готов был в этом поручиться.

Они сидели в комнатах, арендованных у пивовара, — воздух здесь навсегда пропах овсяным зерном и солодом. Стол заменяли три доски, положенные на два столбика старых кирпичей, табуреты под Маркусом, мастером Китом и обесславленной Опал по высоте сгодились бы разве что доярке, да и то с трудом. Мерцающий свете единственной свечи, принесенной мастером Китом, оставлял глаза Опал в тени. Ее заверения в невиновности, в ошибке, в том, что она собиралась только защитить Китрин, при появлении мастера Кита испарились как утренняя роса, и теперь Опал хранила мрачное молчание.

— Вы хотите сказать, что она устроила все сама и остальная труппа ни о чем не подозревала? — спросил Маркус.

Мастер Кит вздохнул:

— С Опал я путешествовал дольше, чем… чем с другими. Подозреваю, что она меня неплохо изучила, вплоть до способности перехитрить. Капитан, случись ей хотя бы солгать — я бы знал.

— Оставьте его в покое, Вестер, — подала голос Опал. — Он ни при чем. Это все я.

Что ж, первое признание. Не такое уж радостное.