Авария, дочь мента - Юрий Коротков

– Слушай! – Бегун сильно встряхнул его за плечо, отвел в сторону. – Если появятся люди из Конторы – должны появиться рано или поздно, – скажешь: был, уехал, собирался в Прибалтику – то ли в Литву, то ли в Латвию. Понял?

– Опять? – только и спросил Переславский.

– Извини, что тебя впутал. Еще скажешь… А в общем, больше ничего, – сказал Бегун, глядя на тормозящую у парадных дверей «Волгу»-«норушку». – Быстро работают, сволочи! – он кинулся к черному ходу, увлекая за собой Павлика и Еремея.

Трое чекистов, оттеснив дежурную бабульку, вошли в музей. Открытая настежь задняя дверь светилась в конце длинного темного коридора, и силуэты беглецов были у них как на ладони.

– Стоять! – крикнул старший и выстрелил в потолок. Бегун затолкнул Павлика в нишу к петровским кирасирам и веером, не целясь, высадил по чекистам пол-обоймы. Те не ожидали сопротивления, тоже попрятались в диорамы и открыли огонь изо всех стволов. Пули завизжали, рикошетя от стен во все стороны. Одна попала в железную ногу тевтонца, рыцарь рухнул в рост поперек коридора, разваливаясь на части, шлем покатился, грохоча забралом. Рассыпалась стеклянная витрина, пробитый серебряный кубок будто сдуло с подставки, повалились из диорам тряпичные куклы, падали со стен картины.

– Нет! Нет! – Гриша в ужасе заметался перед чекистами, пытаясь остановить разгром. Стрельба на мгновение затихла. Один из чекистов коротким броском пересек коридор, схватил маленького Переславского и подмял под себя в нише напротив, среди первобытных пращуров, добивающих камнями нарисованного на заднике мамонта.

– Я могу взять это? – спросил Еремей. Он стоял рядом с охотником и указывал на вожделенную берданку.

– Давай! Давай! – заорал Бегун. – Делай что-нибудь! – в парабеллуме кончилась обойма, а пинчеровский макаров, будто отказываясь стрелять по своим, закусил первый же патрон. Бегун судорожно дергал затвор, ломая ногти, пытался выцарапать смятую гильзу.

Еремей забрал винтовку из тряпичных рук, не торопясь проверил целик и мушку, посмотрел, легко ли ходит затвор, дунул в ствол.

Чекисты приближались, перебегая из одной ниши в другую.

– Стреляй! – Бегуна уже колотило от напряжения. Павлик сидел ни жив ни мертв, забившись в угол, зажав уши ладонями.

Еремей достал из-за пазухи мешочек с патронами, первый дослал в ствол, другие зажал по одному между пальцев левой руки.

– Стреляй! – чуть не плакал Бегун. Еремей притер приклад к плечу, держа ствол под углом вверх, и неожиданно спокойно шагнул из ниши в коридор. Ближний чекист вскинул было пистолет. Еремей выстрелил на мгновение раньше, звонко цокнула пуля по металлу, и пистолет, кувыркаясь, полетел на пол. Чекист взвыл, схватившись за выбитую кисть.

Неуловимым для глаз движением Еремей одной рукой оттянул затвор, другой положил новый патрон – и второй пистолет оказался на полу.

Бегун подхватил Павлика на руки и, закрывая его собой, бросился к выходу. Еремей медленно отступал следом, не спуская ствола с крестьянской избы, где затаился третий чекист. Вслепую переступил порог, захлопнул за собой черный ход и отскочил в сторону – тотчас три пули с треском пробили дверь. Еремей на ходу запрыгнул в машину, и «единичка» вылетела со двора перед носом стоящей у парадного подъезда «норушки».

Чекисты, подбирая оружие, кинулись к машине. Мятый, со всклокоченной бородой Гриша выбрался из каменного века и встал посреди коридора, потрясенно оглядывая свой разгромленный музей.

«Единичка» с «норушкой» на хвосте промчались через сонный город, разрывая благостную тишину визгом шин и ревом моторов. Мелькнул мимо по-прежнему дремлющий в телеге возница, парочка усыпанных шелухой девок застыла посреди дороги, разинув рот, глядя на стремительно приближающиеся машины. Бегун отчаянно давил на сигнал. Девки наконец расцепили руки и брызнули в разные стороны.

– А говорил – нельзя целиться в людей. Даже понарошку, – сказал сзади Павлик.

– Смотря в кого, – сквозь зубы ответил Бегун, поглядывая в зеркало на «Волгу», из окна которой показалась рука с пистолетом. – Голову убери! – Он бросал машину по всей ширине дороги, не давая прицелиться.

После третьего выстрела пуля прошила «единичку» навылет: заднее стекло рассыпалось в пыль, на лобовом расползлась паутина трещин.

– Стреляй по колесам! – крикнул Бегун. – Не уйдем!

Еремей вынырнул с винтовкой из-за спинки заднего сиденья, коротко прицелился – и «норушка», чавкая пробитым колесом, слетела с невысокого мостка в ручей, разбросав волной обезумевших от ужаса уток. Над перегретым мотором поднялось облако пара.

– Ушли… – сказал Бегун. Но не успел он облегченно вздохнуть, как наперерез возникла такая же точно черная «Волга». Она перла на таран, Бегун едва проскочил перед черным капотом – «норушка» только сорвала крылом его задний бампер. Развернулась и устремилась в погоню.

На этот раз чекисты не спешили, не лезли под пулю – поотстали и пошли следом, вызывая подмогу. Впереди был прямой, как стрела, ровный асфальт – не оторваться. Бегун на всей скорости свернул на грунтовку в лес. Узкая дорога петляла по лесу. Бегун несся напропалую, бросая руль из стороны в сторону, моля Бога, чтобы не случилось никого навстречу.

Дорога вышла из лесу и влилась в немощеную деревенскую улицу, зажатую между глухих заборов. Машины запрыгали на глубоких ухабах, как по волнам, пружиня о землю то передними колесами, то задними. Еремей уперся рукой в потолок, прижимая к себе Павлика. Тяжелая «Волга» несколько раз гулко ударилась днищем. Из-под каждых ворот, мимо которых с ревом проносилась погоня, вылезали собаки, взахлеб лающая свора мчалась по обе стороны машин, бросаясь под самые колеса. Чекист вылез было в окно с пистолетом, но в лицо ему летели комья грязи, ствол бросало вверх и вниз. Он крепко приложился затылком о боковую стойку и сполз обратно на сиденье.

Бегун свернул – и уткнулся в неторопливо ползущий колесный трактор. Порожний прицеп носило от одного забора до другого. Бегун оглянулся – «Волга» подтянулась вплотную. Он дождался, пока прицеп мотнется в сторону, и проскочил вдоль забора.

«Волга», надрывно сигналя сиреной, поплелась за трактором. Тракторист сидел в своем высоком стеклянном скворечнике в обнимку с рыжей девкой и демонстративно клал с прибором на городских пижонов с их черными «Волгами» и сиренами.

Бегун выехал с проселка на трассу и повернул на запад.

У самой трассы, где дорога стала шире, водитель «Волги», наконец, обогнал трактор, дал газу и с ходу вылетел на асфальт. На каждом скате «Волги» было накручено по пуду глины, машину развернуло и понесло прямо под капот КамАЗа, груженного до небес ящиками. КамАЗ завизжал тормозами, тяжелый полуприцеп проволок на заклинивших колесах свернутую под прямым углом кабину, накренился и медленно повалился на бок, рассыпая ящики. Сотни бутылок грохнулись вдребезги об асфальт, а за ними по осколкам и доскам лопнувших ящиков раскатывались новые. Из-под лежащего кузова хлынула по грязной дороге волна дешевого портвейна.