Найденыш с погибшей «Цинтии» - Жюль Верн

Шли они довольно долго, проделав путь в четыре или пять километров. Яростные волны разбивались о берег, свободный от дрейфующего льда, а залив все уходил вдаль, и не видно было ему конца. Но что особенно показалось непонятным — исчез высокий ледяной мыс, закрывавший залив с юга.

Наконец Эрик остановился. Теперь ему все стало ясно. Он крепко сжал руку отца.

— Отец, вы из породы тех людей, которым следует сразу говорить всю правду! Так вот, она заключается в том, что айсберги, преграждавшие путь «Аляске», вместе с кораблем оторвались от ледяного поля. Вы заметили, что на поверхности воды не было ни обломков, никаких других следов катастрофы? А мы находимся на плавучем острове, длиной в несколько километров и в несколько сот метров шириной, который по прихоти ветра несется в океан!

Около двух часов ночи Эрик и старый Герсебом, изнемогая от усталости, забрались под брезентовый полог продовольственного склада. Они улеглись среди бочек и тотчас же заснули, прижавшись к теплой шкуре Клааса, а когда пробудились, море было спокойным. Огромный осколок ледяного поля, на котором они плыли, казался неподвижным. Вдоль обоих берегов плыли громадные айсберги, обгоняя друг друга, порою сталкиваясь и разбиваясь. Эрику еще никогда не приходилось любоваться зрелищем более прекрасным, чем эти колоссальные кристаллы, в которых, как в призме, преломлялись и отражались солнечные лучи. Даже господин Герсебом, менее всего склонный восхищаться красотами арктической природы, да еще в таких необычных условиях, и тот не мог скрыть своего изумления.

— Эх, полюбоваться бы на все это с надежной палубы!— сказал он, вздохнув.

— Напротив!— тотчас возразил Эрик.— На борту корабля пришлось бы думать о том, как избежать столкновения с айсбергами и не превратиться в лепешку, а на нашем ледяном острове можно, по крайней мере, не опасаться подобной неприятности!

Конечно, это был чересчур оптимистический взгляд на вещи. Старый моряк в ответ только грустно улыбнулся. Но такова уж особенность Эрика — воспринимать любое явление прежде всего с хорошей стороны.

— Разве нам не повезло, что сохранился продовольственный склад? — продолжал он.— Наше положение было бы действительно отчаянным, если б мы остались без провизии. Но с двадцатью бочками сухарей, копченым мясом, брендвейном, да сверх того еще с нашими ружьями и запасом патронов,— чего нам опасаться? На худой конец продрейфуем несколько недель, пока не увидим берег, к которому можно будет пристать. Не сомневайтесь, дорогой отец, мы непременно выпутаемся из этой истории так же, как потерпевшие крушение на «Ганзе».

— На «Ганзе»?— с любопытством переспросил Герсебом.

— Да, это судно отправилось в арктические моря в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году. Когда на ледяное поле выгружались продукты и уголь, часть экипажа оказалась в таком же положении, как и мы с вами. Моряки провели на плавучей льдине шесть с половиной месяцев, проплыв за это время несколько тысяч лье[85], пока не пристали к полярным берегам Северной Америки.

— Если бы и нам так посчастливилось!…— произнес Герсебом, снова тяжело вздохнув.— Но, пожалуй, самое лучшее, что мы сейчас можем сделать,— хорошенько закусить.

— И я так думаю,— ответил Эрик.— Несколько сухарей и кусок мяса придутся как раз кстати.

Герсебом откупорил две бочки и достал все необходимое для завтрака. Острием ножа он прорезал дырку в бочонке с брендвейном и заткнул отверстие деревянной втулкой. Затем они сытно позавтракали.

— А та самая льдина, на которой плыли матросы с «Ганзы», была такая же большая, как наша? — осведомился старый рыбак после того, как в течение десяти минут усердно подкреплял свои силы.

— Нет, скорее наоборот! Наша льдина тянется, должно быть, на десять — двенадцать километров, а у матросов с «Ганзы» льдина не достигала и двух километров в длину; да к тому же она сильно укоротилась после шестимесячного дрейфа. Беднягам пришлось покинуть ее, когда волны стали доходить до их палаток. К счастью, моряки могли воспользоваться большой шлюпкой и перекочевать на другую льдину, так как на первой уже нельзя было оставаться. Несколько раз они переселялись, как белые медведи, с льдины на льдину, пока наконец не выбрались на сушу.

— Так вот оно что! Значит, у них была лодка. А у нас-то ее нет!… Когда придется покидать эту льдину, единственно, что мы сможем,— сесть в пустую бочку. Другого способа я не вижу.

— Если понадобится, придумаем. Поживем — увидим! А пока что, я полагаю, всего разумнее будет заняться осмотром наших владений!

Путешественники начали с того, что взобрались на крутой пригорок из льда и снега, так называемый «hummock», чтобы получить общее представление об окружающей местности. Их взорам открылось длинное ледяное поле протяженностью от одного конца к другому в двенадцать — пятнадцать километров; своей причудливой формой остров напоминал диковинное китообразное животное, распластанное на поверхности Ледовитого океана. Продуктовый склад находился как раз на месте границы, словно отделявшей голову «кита» от туловища. Правда, громоздившиеся повсюду торосы мешали охватить глазом весь остров целиком, но вытянутый его конец был хорошо виден. Эрик и Герсебом решили исследовать льдину прежде всего в этом направлении. Если раньше ее край, оторвавшийся потом от всего поля, был обращен к востоку, то теперь, насколько Эрик мог определить по положению солнца, он был повернут к северу. Это давало основания предположить, что корабль, под воздействием течения или ветра, отнесло к югу.

На льдине толстым ковром лежал снег. В разных местах виднелись черные точки, в которых старый Герсебом сразу же признал «ougiouks» — бородатых моржей самого крупного вида. По-видимому, животные обитали в трещинах и, чувствуя себя защищенными от любого нападения, сейчас спокойно грелись на солнце.

Больше часа отец и сын шли вдоль западного берега, что позволяло им одновременно вести наблюдение за морем и за положением льдов. Клаас, вырываясь вперед, то и дело вспугивал какого-нибудь моржа. Почуяв опасность, ластоногие неуклюже ковыляли к кромке льда, чтобы поскорее броситься в воду. Пока они так шли, Эрик внимательно разглядывал поверхность ледяного поля. Многочисленные трещины, прорезавшиеся в разных местах, вызывали опасение, что при малейшем толчке льдина расколется на части. Правда, обломки могли быть большой величины, но сама возможность такого несчастья заставляла держаться возможно ближе к продовольственному складу, чтобы в любую минуту не оказаться от него отрезанными. Впрочем, немедленная опасность, кажется, не угрожала, так как все щели были покрыты толстым слоем выпавшего накануне снега. Подтаивая, он набивался внутрь и скреплял кое-как края разломов. Эрик решил отыскать наиболее плотный и устойчивый участок ледяного острова, чтобы обосноваться на нем и перенести туда продовольственный склад.

Именно ради этого оба путешественника после короткого отдыха возобновили осмотр западной части льдины. Они продвигались вдоль края ледяного поля, откуда еще два часа назад видели знакомые очертания того самого залива, где застряла американская яхта. Клаас бежал впереди, возбужденный бодрящей свежестью, и, казалось, чувствовал себя в родной стихии среди снежного ландшафта, должно быть, напоминающего ему равнины Гренландии.