Игра в кроликов - Терри Майлз

располагаются офисы сотрудников, работающих с «Византией». Лифт туда не едет, а на охране сказали, что у них тоже нет доступа. Так что нам туда путь заказан.

– У охраны нет доступа? – переспрашиваю я.

– Ну, они так сказали, – пожимает плечами Сидни.

– А ты, случайно, не знаешь, тут работает какой-нибудь Кроу?

Сидни машет головой.

– Не помню такого.

– Может, поищешь? – прошу я.

– Хорошо. Кроу – это фамилия или имя?

– Не знаю.

– Я его поищу, – говорит Сидни и косится на Хлою. – А вы идите домой, отдохните.

– А ты не можешь позвонить начальнику и попросить его пустить тебя на нижние этажи? – спрашиваю я.

– У меня нет прямого начальства.

– А к кому ты обращаешься, когда нужно поговорить с верхушкой?

– К юристам. Я собираюсь отправить официальное заявление, что моя креативная команда приостановит работу, пока мне не расскажут, что за чертовщина творится с этой «Византией».

– И это сработает? – спрашивает Хлоя.

– Не знаю, но попробовать стоит, – пожимает плечами Сидни. – Хватит с меня припадков, смертей и обмороков. – Она вновь поворачивается ко мне: – Слушай, все точно в порядке?

Я лишь киваю.

Мы вызываем такси – старенький «Приус», к приборной панели которого рядком приклеены плюшевые игрушки. Я смотрю на них не мигая, пытаюсь понять, что это за звери такие, и попутно раздумываю, как бы рассказать Хлое о Кроу. Но тогда придется признать, что пентхаус переменился словно по волшебству, – и, разумеется, упомянуть про подругу детства, которая что-то там забыла.

На меня наваливается усталость. В ушах гудит, голова полна ваты, и я просто сижу на заднем сиденье рядом с Хлоей и уже даже не знаю, привиделось ли мне все это или нет. Игрушки на приборной панели похожи на каких-то покемонов без роду и племени. То ли кролики, то ли мыши. Игрушка в середине провисает, почти отклеившись; у нее большие зеленые глаза и длинные красноватые уши. На каждой кочке она подскакивает и раскачивается, как болванчик, в которого кто-то вселился.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Точно? – спрашивает Хлоя. Видимо, замечает мою задумчивость.

– Ты же сама все видела, – говорю я. – Просто небольшой обморок, ничего страшного.

Хлоя сжимает мою ладонь.

– До сих пор не верится, что у них столько серверов, – говорю я, меняя тему.

– Да уж, – соглашается Хлоя, качая головой. – Не знаю, чем они занимаются, но вычислительных мощностей для этого нужно немало.

Добравшись до дома, я в первую очередь иду в душ.

Помыв голову, я открываю окно и долгое время просто стою, прислушиваясь к шуму дождя, сливающемуся с ровным стуком воды о плитку душевой. Я прокручиваю в голове разговор с Кроу: вспоминаю о родителях, о радиантах Мичема, об армии работников, устраивающих миру эффект бабочки, – но мысли то и дело возвращаются к Эмили Коннорс. Что она там забыла?

Может, ее и вовсе не было?

Может, Хлоя все же была права и я просто схожу с ума, а все это – плод моего больного воображения?

Израсходовав чуть ли не всю горячую воду в жилищном комплексе, я вытираюсь, натягиваю самые удобные джинсы и футболку, которая досталась мне во время рекламной кампании какого-то очередного научно-фантастического сериала с HBO Max, до которого у меня так и не дошли руки, и заваливаюсь на диван к Хлое. Та улыбается мне, и я мгновенно расслабляюсь. Мы так и не поговорили про вчерашний поцелуй.

– Лучше? – спрашивает она.

Я киваю.

– Твою мать! – говорит она.

– Что?

Вскочив, она бежит обуваться.

– Ты уходишь?

– Надо домой, переодеться. Совсем забыла, что на работе попросили смену прикрыть, – говорит она, хватает толстовку и выскакивает из квартиры.

Пару секунд спустя, правда, возвращается, подбегает ко мне и целует.

– Я вернусь, как закончу, – говорит она. – И, слушай, К?

– А?

– Давай отдохнем немного от «Кроликов», ладно?

– Мы это уже обсуждали.

– Я не шучу.

– Да ты никогда не шутишь.

Хлоя просто прожигает меня взглядом.

– Да все же в порядке, – говорю я.

– Серьезно. Завязывай с «Кроликами».

– Я тоже серьезно. Со мной все в порядке.

– А обморок?

– Просто сахар упал, говорю же.

– Пожалуйста, хватит огрызаться. Ты мне так-то вроде как нравишься.

– Прости, – говорю я. – Ты мне тоже вроде как нравишься.

– Все, никаких больше Алана Скарпио, Табиты Генри и Сидни Фэрроу. Отдохни хоть немного. Обещаешь?

Я киваю, и Хлоя снова уходит, уже по-настоящему.

Я не обманываю ее – она мне действительно нравится. Точнее, если честно, я давно от нее без ума, но вот насчет игры пришлось немного слукавить.

В ту ночь, когда погибла Энни Коннорс, «Кролики» пробудили во мне голод, который в итоге привел меня к Фокуснику, а теперь и к самой игре.

Я не могу ее бросить.

Сразу после ухода Хлои я лезу в интернет и ищу альбом, который слушал Кроу, – «Песнь о невинности» Дэвида Аксельрода. Он был издан под лейблом «Кэпитол Рекордс», логотип которого в точности совпадает с логотипом, который был изображен на пластинке Кроу.

Значит, это не проделки воображения.

До этого Дэвид Аксельрод ни разу мне не попадался – по крайней мере, я совершенно его не помню. Конечно, он мог всплыть в каком-нибудь непонятном воспоминании из детства, но вряд ли; а значит, все происходившее в пентхаусе Башни не было ни сном, ни психическим срывом.

Все это действительно со мной случилось.

Тогда я вбиваю в поисковик имя Эмили Коннорс.

И не нахожу ничего. Абсолютно никакой информации: ни «Фейсбука»[8], ни профиля на «ЛинкедИн»[9], ни номера телефона.

В хакерском обществе таких людей называют призраками – и Эмили одна из них.

Еще Кроу говорил про Келлана Мичема, поэтому следующим я ищу его. Первой же ссылкой выскакивает статья, написанная незадолго до его смерти. В глаза бросается заголовок: «Невидимые линии».

«Представьте, что под поверхностью мира кто-то оставил огромный отпечаток пальца – целую паутину каналов, канавок и выемок. А теперь представьте, что мы можем обходить, пересекать и изменять эти невидимые линии, тем самыми напрямую воздействуя на материю, из которой состоит наша Вселенная. Я твердо уверен, что наша реальность не ограничена одним уровнем – возможно, не ограничена и двумя – и что изучение этих каналов, этих невидимых линий, которые я зову радиантами, – ключ к пониманию не только иных миров, но и нашего собственного».

В научном сообществе явно считают, что последние работы Келлана Мичема, посвященные поиску радиантов, – прямой результат старческого безумия. Никто не принимает его всерьез, как и Николу Теслу, который под конец жизни утверждал, будто создал вечный двигатель.

Но я не знаю, чему верить.

Вдруг Мичем был прав