Чужой - Жюльетта Бенцони

Артур вдруг вырвался из объятий отца, бросился к сестре и обнял ее.

– О, Лорна, как мне благодарить вас за то, что вы привезли мне этот портрет? Ведь вы могли оставить его у себя! Это произведение знаменитого художника!

– Вы ошибаетесь, Артур. Я просто доставила его вам. Вам его подарил сэр Кристофер. Он отдал его мне для вас перед смертью...

С благоговением он взял портрет, который так и стоял прислоненным к ножке стола, и поставил его у зеркала, чтобы получше рассмотреть его.

– Какая она была красивая, – во вздохом сказал он. – Вы очень на нее похожи, Лорна!..

– У нее были ангельские глаза и волосы. У меня все иначе, и это хорошо. А теперь, месье, я очень хотела бы, чтобы занялись усталой путешественницей.

Говоря это, она уселась у огня, грациозно расправив на своих длинных стройных ногах мягкие складки своего платья. В этот момент в салон вошла Элизабет в сопровождении Валентина, который нес поднос с серебряным прибором.

– Вот и чай! – объявила она. – Надеюсь, что он придется вам по вкусу, мадам, и что...

Она не закончила фразу, так велико было ее удивление. Она увидела портрет, перед которым застыл Артур, и ее серые глаза стали почти черными. Ее взгляд перебегал с портрета на кузину, эту занесенную вечерним ветром нежданную гостью, которую она все больше и больше боялась. Сходство было поразительным. Это, конечно, была мать этой женщины. Ее вторжение в их дом не сулило ничего хорошего.

Борясь против непреодолимого желания схватить этот портрет и выбросить его вон, а за ним и прекрасную Лорну, Элизабет глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться. Уверенным тоном она отдала распоряжения молодому слуге, как надо сервировать стол, и подошла к Артуру. Он обернулся и улыбнулся ей:

– Вот моя мама! – сказал он, как во сне. – Правда, она красивая?

Сердце Элизабет сжалось. Ни за что на свете она не хотела бы обидеть своего младшего брата, свалившегося с неба, который стал ей так дорог. С другой стороны, отрицать красоту покойной было бы тоже детской глупостью. Она взяла под руку Артура и проговорила:

– Мало сказать! Я уверена, что в жизни она была еще прекрасней! Это замечательный подарок, ты теперь будешь чувствовать себя не таким оторванным. Я скажу Потантену, чтобы его повесили в твоей комнате. И она всегда будет рядом с тобой.

Артур радостно обнял ее. А Лорна, отставив чашку с чаем, который она медленно смаковала, как-то небрежно заметила:

– Разве это так срочно? Это, напоминаю, произведение большого художника, и оно не нарушит гармонии этого салона. Я думаю, многие были бы горды повесить его на почетном месте, а не в глубине спальни...

Это был явный вызов, и опытная женщина отбила бы этот удар шпаги острым словцом или какой-нибудь уловкой, но Элизабет была слишком молода и не искушена в салонных тонкостях.

– Не понимаю, почему он будет хуже выглядеть в комнате сына этой женщины? Ведь вы привезли его именно ему, а не нашей семье?

– А почему бы и нет? В конце концов, дитя мое, это ведь ваша тетя.

– Может быть, но бывают родственники, которых предпочитают не афишировать. Кроме того, как вы убедились, проходя через наши парадные комнаты, у нас нигде нет портретов моей матери. Ее краткое пребывание в этом доме проходило в бурную эпоху переворотов и насилия, и у нее не было времени позировать художнику. Поэтому никто из наших друзей не поймет, почему леди Астуэл властвует в салонах мадам Тремэн. Если вы этого не понимаете, мне очень жаль вас, но знайте, что я этого не потерплю! А теперь доброй ночи, мадам!

Девушка слегка кивнула головой и вышла из комнаты под смех прекрасной англичанки. До нее долетели ее слова, прежде чем она закрыла за собой дверь:

– Какой импульсивный ребенок! Я никак не ожидала такой реакции! Я совсем не собиралась кого-нибудь обидеть здесь...

– Я прошу у вас прощения за ее поведение, – строго проговорил Гийом. – Но это она, как хозяйка дома, должна решать, что ставить или вешать в общих комнатах. После смерти матери этим занимается именно она, к моему глубокому удовлетворению... Во всяком случае, напомню ваши же слова: этот портрет сэр Кристофер завещал Артуру. Судя по тому, какое место он занимал в его жизни, мне кажется, он не одобрил бы, если бы мы сделали его просто украшением салона. Артур, я надеюсь, ты не обиделся на сестру за то, что...

– Нет, отец, что вы! Я все хорошо понял! Месье Брент, могу я попросить вас помочь мне отнести портрет в мою комнату?

– Ну конечно, Артур! Прошу прощения, мисс Лорна!

– А я попрошу Потантена дать мне все необходимое, чтобы повесить портрет, – сказал Адам. – Втроем мы найдем самое лучшее место для него.

Портрет унесли. Гийом и Лорна остались одни в салоне. Он подошел к окну, чтобы посмотреть, как разбушевавшийся ветер раскачивает вершины деревьев. Она спокойно допивала свой чай. Выпив последнюю чашку, Лорна встала и подошла к нему.

– Мне кажется, мне здесь совсем не рады, – прошептала она с печалью в голосе, которая его тронула.

– Мне было бы неприятно, если бы у вас сложилось такое впечатление. У нас в Котантене принято оказывать честь всем, кто стучится к нам в дверь, и моя дочь знает это. Может быть, она знает и много лишнего, к чему она очень чувствительна. Постарайтесь не сердиться на нее за это. Завтра, при свете дня, все станет на свои места...

– Я сержусь не на нее, а на вас, раз вы оправдываете ее. Признаюсь, я надеялась, что вы будете рады постоянно видеть этот портрет.

Ответ прозвучал сразу же и очень резко:

– Нет. Этот образ, как вы говорите, принадлежит другой женщине, а не той, что я любил. Тот образ запечатлен у меня в душе и никогда не изгладится из моей памяти. Поэтому мне не нужен шедевр мистера Лоуренса: там изображена мать Артура, супруга сэра Кристофера, а не Мари-Дус[12]! Я должен был давно понять, что в тот день, когда она простилась со мной, уже все было кончено!..

– Это вы так назвали ее?

– Да. Это случилось само собой: ей было четыре года, а мне семь. Боже, как она была мила! Я обожал ее! – сказал Гийом, улыбаясь. – Но все было против нас... даже История с большой буквы!

– И особенно моя бабка! Мне кажется, вы тот человек, которого она ненавидит больше всех на свете! Она ненавидела вас, когда вы были еще ребенком, и она чуть не умерла от гнева, узнав, что Артур – ваш сын!

– Только чуть? Очень жаль.

В дверь тихо постучали, и на пороге появилась Китти, уже сменившая платье. На ней была черное платье камеристки, фартук, чепчик и манжеты из белого батиста. Она пришла сообщить, что комната мисс Лорны готова. Ей даже приготовили ванну.

– Прекрасно! – воскликнула молодая женщина. – Я сейчас приду, Китти! Думаю, добавила она, повернувшись к Гийому, – что я избавлю вас от моего дальнейшего присутствия. После ванны самое лучшее – лечь в постель. Желаю вам доброй ночи, дядюшка!