Книги онлайн и без регистрации » Романы » Юность под залог - Анна Богданова

Юность под залог - Анна Богданова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 61
Перейти на страницу:

Только испытывая неподдельное, сильное чувство, можно терпеть человека, не замечая при этом, что ты являешься настоящей жертвой, что ты мучаешься, что твои интересы никогда не учитываются и, по большому счету, этому самому человеку на тебя наплевать как на личность!

Никогда нельзя сказать точно, за что ты любишь какого-то определенного мужчину.

– У него красивые глаза, – говорят одни.

– Он мне нравится, и все.

– Мне без него хуже, чем с ним, – говорят третьи.

– Это глупый вопрос! – воскликнут другие. – Как можно за что-то любить человека? Тогда это уж не любовь получается, а корысть какая-то!

И все они отчасти правы. Но только отчасти. Если покопаться, то всему можно найти объяснение.

Взять, к примеру, нашу героиню. Что так сильно привлекает ее в Метелкине, если она не замечает очевидного, мирится с его маниями, дурными привычками и, мягко говоря, странными поступками?

Ну во-первых, нельзя сбрасывать со счетов ее возраста – ведь в двадцать три года все в жизни воспринимается под углом в тридцать градусов. Это только к пятидесяти годам угол зрения расширяется, и человек способен замечать то, что было скрыто от него лет, скажем, в двадцать восемь. Бешеная ревность Метелкина сейчас воспринималась бы Авророй Владимировной не иначе как унижение, а тогда, в двадцать с небольшим, ей казалось это даже забавным. Их частые скандалы вносили новизну в отношения. А сладкое примирение с этими Юркиными нашептываниями «Басенка! Я так по тебе соскучился! Прямо не могу!» и вовсе сводило нашу героиню с ума. Однако ж корень ее любви к Метелкину был совсем в другом.

Ноги ее нежного чувства к нему (если можно так выразиться) росли из сложного, загадочного и противоречивого характера супруга. Именно загадка, тайна – вот что привлекает всех людей на свете, и обычно, когда секрет разгадан, человек становится для вас прочитанной книгой. И мало – о! как мало! – книг на свете, которые вам захочется перечитать вновь!

Многогранность и многоплановость Юриного нрава, несомненно, отражались на его лице, в его движениях, жестах, словах. В нем сочеталось, пожалуй, все самое несочетаемое в мире – в нем одном: нежность и грубость, доброта и глупая какая-то жадность, невероятная тяга к свободе и боязнь остаться одному, потерять свою Басенку, равнодушие и неистовая горячность и азарт. Ну как, скажите, как могла Аврора бросить такого загадочного мужчину в свои двадцать три года? К тому же, если б она развелась с ним, куда она пошла бы? К матери и Гене? Вряд ли те обрадовались бы. Геня, несмотря на свою обожаемую трехлетнюю дочь Наталью, жениться на Ирине Стекловой не собирался – это не входило в его планы. Он часто оставался у нее – порой жил неделями, относясь к пасынку ничуть не лучше, чем в свое время к нему относился Мефистофель – Владимир Иванович. В отсутствие сына Зинаида Матвеевна оставляла Арину у себя, аргументируя это следующим образом:

– Нечего девочке на ваши скандалы смотреть! Да-да! Вы только и знаете, что обижать да наказывать робенка! Кончится тем, что вы мне ее угробите! А у меня ей спокойнее!

Практически постоянное пребывание Арины с бабкой принесло свои плоды – «робенок» к пяти годам, казалось, знал всего два слова: «хочу» и «мое». Когда Ариша ничего не хотела и не требовала своего (что, надо признаться, бывало крайне редко), она молчала. Зинаида Матвеевна была весьма довольна методами своего воспитания, во всем и всегда поддерживая внучку:

– Правильно, Аришенька, раз уж что взяла, никому не отдавай! Теперь это твое, а со своим, детонька, никогда нельзя расставаться! Складывай в кучку – сегодня тебе это не нужно, завтра пригодится! Коли попало в твои ручонки, то и твое! Крепко держи! Ути, мое золотко! – вразумляла она, крепко, с наслаждением целуя Арину в пухлую щеку.

Однажды Гаврилова пришла в настоящий восторг.

Как-то в одно хмурое осеннее утро Геня привел свою трехлетнюю дочь Наталью и, попросив мать посидеть с ребенком, уехал по делам. Зинаида Матвеевна хоть и любила сына (уж будем честными до конца) до безумия, до головокружения и потемнения в глазах, к Наташе испытывала чувства менее сильные и страстные. Ее внучкой, ее радостью, частью ее самой являлась, конечно же, собственница Арина, которая в то утро сидела на Зинаидиной кухне и молотила «Юбилейное» печенье.

– Аришенька! Пришла твоя сестричка! – с наигранной веселостью в голосе воскликнула Гаврилова. – Иди поздоровайся! – Аришенька и не подумала встать с табуретки – она схватила еще печенюшку и запихнула ее в рот.

– Наташенька! Как жизнь-то?! По бабушке соскучилась? – ворковала Гаврилова в коридоре, помогая второй внучке раздеться. – А папа-то с мамой ругаются? – выведывала она.

– Мой папа хор-р-р-оший! Мой папа – дур-р-рак! – «заступилась» за отца Наташенька, грассируя.

– Хе, хе, хе, – сдержанно то ли прокрякала, то ли хихикнула Гаврилова и повела Наташу к сестре. – Аришенька! Ты посмотри, кто к нам пришел!

И вдруг Аришенька совершенно неожиданно вскочила с места, опрокинув чашку с молоком, схватила бабку за рукав халата и потащила в комнату.

– Что с тобой, детонька?! – испугалась Гаврилова.

Наталья, беря пример со старшей сестры, ухватилась за второй бабкин рукав и изо всех сил принялась тянуть ту обратно на кухню.

– Мое! Мое! Мое! – орала пятилетняя Аришенька что было сил.

– Ду-р-р-ра! – вопила в ответ сестра – у Наташеньки в запасе, видимо, тоже был довольно скудный лексикон: кроме двух диаметрально противоположных по значению слов, она не знала более ничего.

– Мое! – крикнула Арина и с силой дернула бабку в коридор.

Зинаиду Матвеевну разрывали на части! Женщина в этот момент, как никогда, ощутила свою нужность, полезность, необходимость, отчего не просто пришла в восторг, а испытала ни с чем не сравнимое чувство эйфории, которое, надо сказать, длилось недолго. Уже через пять минут Гаврилова поняла, что, если внучки не прекратят ее делить, она действительно разорвется на две части. И тут перед ней возник эпизод из фильма, названия которого она уже не помнила, как, впрочем, и содержания. Правую ногу, по всей видимости, какого-то предателя привязали к одной лошади, левую – к другой и пустили животных во всю прыть мимо дубка. Естественно, достигнув дерева, – изменник пополам, лошади скачут вперед как ни в чем не бывало. «Сейчас и со мной так, и со мной так», – крутилось в голове Зинаиды Матвеевны. Мысль эта настолько ужаснула Гаврилову, что она попыталась сбросить двух «обезьянок», крича в истерике:

– Пустите меня! Живо! Я кому сказала!

– Мое! – не отступала Аришенька.

– Дур-р-ра! – не могла не отозваться Наташенька, как вдруг, неожиданно отпустив бабкину руку, она решительно прошла в коридор. Гаврилова вместе со своей любимицей свалилась на пол.

– Ты куда? Куда? – вопрошала Зинаида Матвеевна, по-пластунски ползая по узкому коридору. Вцепившись в ее руку, где-то позади барахталась Арина.

Наташа деловито схватила шарф с тумбочки и, не глядя в зеркало, намотала его вокруг головы, как обычно перевязывают челюсть, когда болит зуб, потом криво нахлобучила шапку, накинула пальто, застегнула его, перепутав все пуговицы, сунула ноги в разношенные сапожки... Она походила на солдата французской армии после сражения двенадцатого октября 1812 года, покидающего с позором Москву в дикий мороз по голодной, разграбленной Смоленской дороге.

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 61
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?