Экзорцисты - Джон Сирлз

– Я имела в виду яд.

– Яд? Нет. Ну, надеюсь, она не считает меня способным на такие вещи. Твоя сестра сказала, что ничего не хочет ни от меня, ни от церкви. Она сказала, что для ваших родителей я был лишь источником неприятностей и мне лучше держаться от вас подальше. Поверь мне, Сильви, я множество раз думал о том, как вам живется на вашей пустой улице. Но Роуз ясно дала мне понять, что теперь она отвечает за вас обеих и не хочет, чтобы я вмешивался.

Мы замолчали. Я снова посмотрела на статуи, стоящие по разные стороны закрытой двери, представила, как она открывается и я смотрю отсюда на того, кто в тот вечер убил моих родителей.

– А девочка как-то с вами связывалась? – спросил отец Коффи.

Я повернулась к нему.

– Девочка?

– Та, что приезжала жить к вам. Дочь…

– Нет, – ответила я, покачав головой. – Мы больше ничего не слышали об Абигейл.

– Возможно, когда-нибудь она появится.

Если вспомнить, как она уходила, я сомневалась, что увижу ее снова. За витражными окнами небо совсем потемнело, да и в церкви становилось темно. У меня, наверное, осталось шестьдесят два часа. Или даже меньше. В моем сознании промелькнула фраза Фрэнка о том, что мне следует прямо отвечать на вопросы.

– Святой отец, раз уж мы заговорили о тех событиях, могу я у вас спросить, почему мои родители перестали ходить в церковь Святого Варфоломея?

Священник вытер пальцы о бумажный пакет и смял его, решив пожертвовать оставшимися крошками.

– Ну, наверное, мне следует начать с того, что я унаследовал ваших родителей, когда получил этот приход.

– Унаследовали?

– Они общались с отцом Витали до меня. Он разделял их веру в могущество демонов и в души, навечно отправленные в ад. Я отношусь к данным вопросам не так категорично. Тем не менее твой отец казался мне достойным человеком. А в матери было что-то удивительно умиротворяющее. Когда она находилась рядом, возникало ощущение… – Он замолчал, а потом добавил: – На самом деле, Сильви, ты многое от нее унаследовала. Не знаю, говорил ли тебе об этом кто-нибудь.

– Мне часто говорят, что я на нее похожа.

– Речь не о внешности. Я о ее удивительной способности. У тебя она тоже есть.

И, пока он говорил, мой разум наполнили воспоминания о номере в отеле, когда моя мать лежала рядом и шепотом рассказывала: «Это началось, когда я была девочкой, лишь немногим старше тебя…»

– После того как отец Витали уехал, – продолжал отец Коффи, оторвав меня от воспоминаний, – я принял решение: до тех пор, пока твои родители делают то, что они делают, за пределами моей церкви, я выброшу это из головы и буду относиться к ним, как к любым другим прихожанам.

– Но если вы их приняли, почему они перестали ходить в церковь?

Священник отвернулся от алтаря, провел пальцами вдоль ворота свитера, сделал вдох и ответил:

– Я хочу, чтобы ты знала, Сильви: мне нравились твои родители. Говорю это совершенно искренне. Я понимал, почему они хотели жить уединенно, учитывая то, чем они занимались, но это делало их отстраненными, даже склонными к секретности. И по мере того, как росла их известность, мне становилось все труднее не думать о том, кем они являются и что делают, в особенности после того, как прихожане начали жаловаться.

– Жаловаться?

– Да, если откровенно, Сильви, людей отвлекало их присутствие в церкви. Им не нравилось, что в церкви находятся твои родители, которые близко подходят к Сатане, если ты позволишь мне так выразиться, а потом приходят к мессе в воскресенье. Не говоря уже о том, что твой отец помогал мне со Святым Причастием.

– И вы им сказали, чтобы они перестали приходить?

– Нет. Более того, я их защищал, напоминал прихожанам, что в церкви не может быть места слухам. Некоторое время этого хватало. Но после того как в газете появилась фотография твоей матери с куклой – не говоря уже о топоре и других предметах в вашем подвале – и после того, как Абигейл стала у вас жить, никакие цитаты из Библии уже не могли остановить слухи и жалобы. Не знаю, как тебе объяснить, Сильви, но их боялись.

Свет, озарявший витражи, снова изменился. Я по-думала, что святой отец и я скоро превратимся в тени, но ни один из нас не попытался встать и уйти. Я сидела рядом с ним и ощущала запах сладких пончиков в его теплом дыхании.

– Люди неправильно понимали моих родителей, – тихо сказала я. – Извращали вещи, которые делали мои отец и мать. А они хотели только одного: помогать людя-м.

– Весьма возможно. Но я не уверен, что в конечном итоге было именно так. Я читал книгу, написанную тем журналистом. Он нарисовал совсем другую картину, иначе объяснявшую мотивы их поведения. Во всяком случае, мотивы твоего отца. Ты читала книгу, Сильви?

– Да, – ответила я, хотя это не было полной правдой. Мне все еще не хватило храбрости прочитать последнюю часть: «Следует ли вам верить в Мейсонов?» – Вы сказали, что люди боялись моих родителей, но папу и маму не интересовало, что про них думают. Поэтому они не могли перестать ходить в церковь.

– Представь себе, Сильви, как тяжело было твоему отцу помогать мне во время Святого Причастия, когда никто к нему не подходил, кроме вашей семьи. И когда я попросил его подавать вино, к нему не подошел никто. Наконец я был вынужден сказать твоему отцу, что его помощь больше не нужна.

Я вспомнила, какими неприятными были те воскресенья в церкви и какую радость я почувствовала, когда мы неожиданно перестали туда ходить.

– Так вот почему они прекратили посещать церковь!

– Да, сначала твой отец рассердился и сказал, что пожалуется на меня епископу. Однако он этого не сделал.

– Почему?

Отец Коффи посмотрел назад, на силуэты деревянных статуй, словно его беспокоило, что кто-то мог нас подслушивать.

– Полагаю, на этом нам следует закончить, Сильви, – прошептал он. – Мне нужно в школу. Монахини так тщательно покрыли пол воском в спортивном зале и запах там такой сильный, что прихожанам тяжело выдерживать воскресную службу. Когда-нибудь, будь на то воля Божья, мы соберем достаточно денег, чтобы построить церковь, где учащиеся не стучат целыми днями по полу мячом. Тебя подвезти? Или у церкви тебя ждет машина?

– А я думала, это ваша машина.

– «Бьюик» принадлежит мне, но там стоит еще один автомобиль – джип с работающим двигателем и сидящим за рулем водителем. Ты знаешь, кто это такой?

– Может быть, – ответила я, потому что у меня появилась догадка.

Отец Коффи встал, шагнул в проход и торопливо перекрестился. Когда мы выходили из церкви, я оглянулась на алтарь, думая о родителях, которые сюда вошли, не зная, что уже никогда не смогут покинуть это место. И еще я подумала о Раммеле, который спрашивал, желал ли кто-нибудь зла моим родителям из тех людей, с кем они общались. Когда священник распахнул дверь, я увидела джип и едва заметно помахала рукой.