Хорошая девочка попадает в неприятности - Софья Подольская

Повернула голову и лукаво улыбнулась. Она держалась, словно ночного инцидента вовсе не было. Встретила, как всегда, радушно, накормила, попросила совета по сцене, которая никак не клеилась. Только смотрела внимательнее, чем обычно. Но не из опасения. Страх Талли считывал слишком хорошо. А тут видел — переживает.

— Слова любые можно использовать?

— Чем обиднее, тем лучше!

— Тогда скажу, что ты воплощаешь мечты не хуже Весенней Девы из твоей пьесы.

— Да ладно тебе, — весело отмахнулась. — Мне б такие способности, Рин с Сольвейг давно бы в храм сбегали, а не вздыхали по разным углам.

— Ну, до Белтайна немного осталось.

— Ага, каких-то полгода, — разочарованно протянула.

— Не терпится к кострам?

Талли на секунду представил ее босую, простоволосую, в тонкой белой рубахе и венке из весенних цветов. Лена смеется, а в глазах пляшут отблески священных костров и еще что-то неуловимое, мимолетное, предназначенное лишь мужчине, с которым она в эту ночь сплетется в извечном танце во славу жизни. Сердце пропустило удар. В лицо будто швырнули пригоршню пепла.

— Нет, — покачала головой, не заметив, как Талли облегченно выдохнул. — Я просто зиму очень не люблю. Мерзну постоянно.

— И я, — глухо сказал бард.

— Тоже мерзнешь?

— Нет, — нахмурился, вспоминая. — Просто не люблю.

Лена заметила, как он рефлекторно подобрался и потянулся к спрятанному в рукаве ножу.

— Вот и прекрасно, — аккуратно взяла его под руку. — Значит зимой будем сидеть у меня на кухне, греться у огня и пить подогретое вино с травами. Я стану сочинять истории, ты — музыку, Сольвейг шить, а Рин придумывать всякие волшебности. Красота!

— Почему ты не испугалась? Ночью.

Его вопрос и незнакомый серьезный взгляд застали врасплох. Лена замешкалась, подбирая слова. Талли ждал. Он хотел спросить это еще утром, как только она открыла дверь, но не смог. Наблюдал за ней пристальнее обычного, ожидая и страшась увидеть знакомое отчуждение. Невольный страх, заставляющий отстранятся, держать безопасную дистанцию. И ведь можно было смолчать. Однако врать себе Талли не привык. Наконец, сделав очередной шаг, Лена подняла голову и, не глядя на спутника, но и не отпуская его руки, спокойно ответила:

— Испугалась. Очень. Когда ты чуть не пообещал держаться от меня подальше. Испугалась, что Рин согласится, и ты дашь слово. И сбежишь куда-нибудь. Это эгоистично, Талли, но ты мне нужен. На тебя я могу опереться. Понимаешь, Сольвейг и Рина нужно защищать. От мира, от людей, иногда от них самих. Это выматывает. Когда ты рядом, мне легче. Извини за сумбур, но сейчас вряд ли смогу объяснить понятнее. Я не боюсь, потому что доверяю тебе. А странности, они у каждого есть. Сам говорил, я странная.

— Я ошибался.

Лена резко повернула голову. Что-то изменилось. Словно на месте привычной укатанной дороги встал неизведанный лес. Бард сосредоточенно изучал камни мостовой.

— В чем? — легонько толкнула его локтем.

— Похоже, практически во всем, — губы скривились в горькой усмешке.

Ощутимый тычок под ребра заставил Талли поднять голову.

— Знаешь, вся эта ситуация… — Лена виновато улыбнулась. — Мы, кажется, излишне усложнили твою и без того непростую жизнь. Нужно подождать, когда хоть чуть-чуть успокоится, и потом уже думать. В чем ты ошибался, и ошибался ли вообще. Зима длинная. Как раз будет чем заняться.

— Значит огонь, вино и истории?

— И музыка!

— Куда же без нее, — легкая полуулыбка, — мне тут одна мелодия все никак не дается…

— Ох, да куда она денется! — Лена счастливо выдохнула, заметив, как лицо Талли светлеет, а из глаз уходит угрюмая тень. — Ты же тоже в своем роде гений.

— Смотри, захвалишь, начну задирать нос.

Бард демонстративно поднял подбородок. И в следующую секунду был вынужден сделать вдох ртом, так как ее тонкие пальцы этот самый нос зажали и медленно вернули в исходное положение.

— Вот, — просияла задорной улыбкой, — и никто ничего не задирает.

— Ты жестокая женщина, Лена, — он аккуратно убрал от лица ее ладонь, — как же мне тогда профессионально расти?

— Попробуй подпрыгнуть?

— Только после тебя!

— А давай вместе? На счет три. Раз. Два. Три!

И они подпрыгнули, изрядно озадачив прохожих.

Список поводов для беспокойства, который Лена прилежно сортировала перед сном, пополнился весьма неожиданным, но исключительно важным пунктом. Ее пригласили на королевский прием. Ситуация сложилась презабавная. Белгор заглянул с инспекцией в покои будущей королевы и наткнулся там на Рина, проверявшего систему защиты. Его величество изъявил желание видеть магистра на праздновании обручения, а тот рискнул попросить приглашение для сестры. Светские мероприятия Рин ненавидел горячо и искренне. Раньше хоть можно было поболтать с Брианом, а сейчас при мысли о вечере в компании придворных сводило челюсть. По воле Великой Матери король в то утро пребывал в отличнейшем расположении духа и милостиво даровал высочайшее разрешение. Магистра Ринвальда с сестрой внесли в список. А вечером, услышав радостную новость, Лена схватилась за голову.

— Рин! Дорогой мой, бесценный, гениальный братец, за что же ты так со мной? Прием через седмицу. Ты понимаешь?! А мне совершенно нечего надеть. И танцевать я не умею. И вообще, у нас премьера в этот день!

На ее лице читалось страстное желание оттаскать магистра Ринвальда за ухо.

— Лена, — в голосе мага прорезались жалобные нотки, — я понимаю, приглашение несколько неожиданно…

— Неожиданно?! — вскочила со стула и с радушием акулы, почуявшей кровь, обошла брата по кругу. — За месяц — неожиданно. А за неделю — это катастрофа. И в чем, скажи на милость, ты сам собираешься идти?

— В мантии, — обезоруживающе улыбнулся магистр.

Лена зарычала и схватила его за грудки. Один из сильнейших магов королевства попытался слиться со стеной, но разгневанная женщина держала крепко.

— Лена, — Сольвейг пришла на помощь утопающему, — можно взять мое платье-шедевр. Оно же по твоей мерке сделано. И причешу тебя, как леди. Я умею.

Плечи хозяйки дома расслабились. Медленно разжала руки и, одарив брата испепеляющим взглядом, повернулась к подруге.

— Отличная идея. Может кто-то из присутствующих еще научит меня танцевать?

— Может и научит, — подал голос Талли, откровенно наслаждавшийся трогательной семейной сценой.

— Ладно, — Лена оперлась руками о столешницу, — я уже ничему не удивляюсь. Но откуда?

— Жил как-то в замке у лорда, а тот дочек ко двору готовил. Пришлось играть на всех уроках.