Четвертый тост - Александр Бушков

Она опомнилась настолько, что вякнула что-то вроде:

– Мальчики, вы поймите, я…

– Что тут непонятного, – хмуро сказал Сергей,бесцеремонно шаря в нагрудных карманах ее камуфляжа.

На сухую землю сыпалась всякая дребедень – косметическиекарандаши, зажигалка, мятые долларчики, носовой платок… Вытянув двумя пальцамипотрепанную записную книжечку в темном кожаном переплете, Сергей ее привычнопролистнул – сталкивался уже с такими гроссбухами.

– Ну да, Гера, – сказал он скучным голосом. –Стандартный списочек боевых побед. Седьмое марта, последняя запись, «двое»… Аведь это, пожалуй, колонна тюменцев, а? Шагин говорил, у них как раз двое«двухсотых» именно от снайпера… Ну, и далее, то есть – ранее. Лизавета-Лизавета,я люблю тебя за это, и за это, и за то, что ты пропила пальто…

Девушка вскрикнула:

– Ребята, ну вы поймите…

– Заткнись, проблядь, – устало поморщился Сергей.

Ни капли тут не было непонятного. Наоборот, все понятно додонышка: жизнь тяжелая, работать не хотца, денежек не хватает то ли на свадьбу,то ли попросту на красивую жизнь, а здесь за каждую мишень платят зелененькими,в зависимости от званий… Все понятно, незамысловато и противно до тошноты.

– Она Булгака положила, – сказал Краб внешнеравнодушным голосом. – Груз «двести» теперь Булгак.

– Ну да? – переспросил Сергей тем же мертвымголосом, лишенным эмоций и чувств. – Что ж она так, стерва?

– Мальчики, я…

Краб врезал ей по смазливой мордашке даже не зло – словноотмахнулся от надоедливой мухи. Она охнула, замолчала, прижала ладонь кушибленной скуле, смаргивая слезы, пытаясь найти некие слова, после которых ееесли не помилуют, так хотя бы пожалеют. Как будто были такие слова…

Сергей быстро, хищно оглянулся. С радостью отметил, чтоникто не обращает на них никакого внимания – не дети малые, в конце концов,чтобы за ними присматривать. Майор Влад говорил по рации, Курловский и Юрков,разойдясь по сторонам, держали боевое охранение на случай чего-нибудьнепредвиденного. Остальные, в том числе и Самед с Токаревым, которым командирдо того строго-настрого велел сидеть во втором эшелоне и в схватку не лезть,собрались вокруг субъекта, извлеченного живехоньким и невредимым из-под«уазика».

Благоприятнейший был расклад.

– А, Гера? – спросил Сергей, растянув губы вподобии улыбки.

– Ну, а что тут… – утвердительно кивнул Краб.

– Мальчики, поймите…

– Молчи, сучка, – сказал Краб, на сей раз не делаяникаких попыток ударить. – Беги отсюда живенько… Кому сказал?

И, взяв за шиворот, сильным толчком послал в сторонусваленного дерева, куда она совсем недавно стремилась. Она пошатнулась, ноудержала равновесие, оглянулась на них пару раз – и, охваченная совершенноидиотскими надеждами, кинулась прочь…

«Вектор» с глушителем в руке Сергея глухо хлопнул два раза –словно молоток забил два гвоздя. Бегущая подломилась в коленках, нелеповсплеснув руками, закидываясь назад, повалилась лицом в прошлогоднюю траву. Небыло смысла подходить и проверять – не для того его учили, чтобы промахнулся сдесяти метров по такой вот поганой цели…

Именно поэтому, между нами, мальчиками, говоря, так до сихпор и не предъявили общественности ни единой снайперши – не потому, что их нет,а оттого, что их попросту недоводят. Не доводят, и все тут. Если вспомнитькое-какие прецеденты, то любой непредубежденный человек согласится, чтоочаровательной Лизочке чертовски повезло: их, сучек, не доводят по-всякому,кому что выпадет…

Он старательно запихнул «Вектор» в кобуру-«горизонталку», неощущая никаких особенных эмоций: после черного блокнотика и Вити Булгака всеэмоции были незатейливыми и односторонними…

Подошел майор Влад, поинтересовался:

– Снайперша ваша где?

– При попытке к бегству… – пожал Сергей широченнымиплечами. – Не имея конкретного приказа брать живьем, поступили согласнообстановке, по условиям боя…

– Так точно, – поддержал Краб безразличнымтоном. – По обстановке поступили…

Майор, конечно же, все знал и понимал – ну и что? Он лишьнеопределенно покрутил головой, не одобряя и не порицая, просто принимая рапортподчиненных к сведению, кивнул Сергею:

– Иди посмотри. Кажется, везет вам с Костиком сегодняна старых знакомых, спасу нет…

И поднял к уху ожившую рацию, отошел, внимательно слушая.Сергей с Крабом переглянулись философски, пошли к машине.

– Действительно, – ухмыльнулся Сергей, оказавшисьнос к носу с пленным. – Классический представитель свободной прессы самойчто ни на есть цивилизованной Европы… Привет, господин Нидерхольм! Как вашеничьего? Уж извините, в теплые объятия заключать не буду, чутье мне подсказывает,что пришли вы в гости совсем не так, как приличные люди ходят…

Их с Костей знакомый, с коим встречались в сувереннойприбалтийской державке, почти не изменился с тех пор – и понятно, что с ниммогло такого случиться в благополучных мирных Европах? – но выгляделтеперь, ясное дело, вовсе не столь уверенно и уж никак не комфортно. Весь изсебя в качественном камуфляже натовского образца, изрядно перепачканный пылью иморально ушибленный нехилой перестрелкой, посреди которой оказался, варяжскийгость выглядел, пожалуй, странновато. Легко можно было определить, что на душеу него царит полный раздрай, борются довольно противоречивые чувства – и страхимеет место, и попытки сохранить гордое достоинство избалованного свободами игражданскими правами европейца. Первое просекалось мгновенно, а вот второеполучалось плоховато, что вполне объяснимо, учитывая окружающую обстановку ивсе происшедшее… Обступившие его люди, увешанные серьезным оружием, смотрелисурово и хмуро, явно не собираясь дискутировать о свободах и петь осаннузападной цивилизации…

– Видал? – сказал Костя. – Нидерхольм, самыйнастоящий…

– О, и ви сздесь? – оживился Нидерхольм, узнавСергея. – Но позвольте, это значит…

– Догадливый ты у нас мужик, – недружелюбно сказалСергей. – Ребята, вы ему успели представиться?

– А как же, – заверил Токарев, державшийся ближевсех к импортной добыче, кося на окружающих ревнивым взоромсобственника. – По всей форме, и документики предъявили, и евонные успелипосмотреть…

– И что?

– А что тут может быть? – пожал плечами Самед,глядя на лысого столь же хозяйски, словно на черноокую красотку, которой жаждалобладать единолично. – Паспорт его далекой родины российской визойотчего-то не отягощен – одна грузинская наличествует. Через границу шлепал погорам, тоже мне, бином Ньютона…

– До того знакомо, что даже неинтересно… – кивнулСергей. – Ну рассказывай, лысина, как ты дошел до такой жизни? Это тебядома научили без визы через границы шастать?