Камень - Станислав Николаевич Минин

Начал, как всегда, Пасек:

— Иван Васильевич, пока еще рано делать окончательные выводы, но мне кажется, что они сработаются.

— Поддерживаю Василя, — кивнул Смолов.

— Хорошо, будем посмотреть, — подвел итог Орлов. — Дальше. Пожарский сходил к психологу, все в порядке, как мы и предполагали. А значит, одно из двух, — он обвел взглядом подчиненных, — или князь действительно психанул, или мы чего-то не знаем. Я лично склоняюсь ко второму варианту.

Смолов переглянулся с Пасеком и ответил за двоих:

— Мы тоже.

— Глаз на тренировках с него не спускать! — кивнул полковник.

Пока ехали в город, позвонил Сашке Петрову. Мой друг ответил мне, что сейчас со своими однокурсниками на каком-то мероприятии, говорить не может, но готов заехать ко мне через пару часов. Я с радостью согласился.

Дома мы с Прохором поужинали, после чего мой воспитатель устроился в гостиной, включив какую-то новостную передачу на телевизоре, а я пошел в кабинет разбирать сумку после университета. Ах, да, надо Лесе позвонить, сказать, что Сашка приедет, и она может к нам присоединиться. Девушка по телефону сказала, что дома будет примерно через час, около девяти, как раз к тому времени, когда должен приехать наш знакомый живописец, приведет себя в порядок и обязательно заглянет. Пока было время, залез на планшете в Паутину, посмотрел последние новости, зашел на портал университета и проверил расписание на понедельник.

Петров, как и обещал, появился в десятом часу вечера.

— Леха, Москва — это что-то! Жизнь бьет ключом! — заявил он мне, когда мы расположились в гостиной. — Сейчас с однокурсниками были на выставке одного художника из Киева, это что-то! — с восторгом начал рассказывать он свои впечатления.

Поток совершенно непонятных мне терминов, описание каких-то особых методов и стилей рисования прервались с появлением Алексии. Пока они здоровались и обменивались последними новостями, я выставил на журнальный столик три бокала и открыл бутылку вина.

— За встречу! — сказал я тост, после того как разлил вино по бокалам.

Мы выпили, после чего Сашка опять вернулся к своим впечатлениям от выставки. Леся сказала ему, что про эту выставку слышала от знакомых, отзывы самые восторженные. На заявление Петрова, что нам тоже надо сходить, девушка с намеком на меня посмотрела.

— Хорошо, хорошо, на следующей неделе в какой-нибудь из вечеров обязательно сходим! — с улыбкой пообещал я ей, а про себя подумал: «Правильно говорил Прохор, любишь кататься — люби и саночки возить…»

Дальше Сашка начал рассказывать о своих впечатлениях от учебы, сделав акцент на особой творческой атмосфере Суриковской академии и на том, какие у него подобрались талантливые однокурсники, понимающие его с первого слова. Потом разговор плавно перетек на портрет Алексии. Наш Рембрандт заверил девушку, что вносит, как он выразился, «последние штрихи» и скоро она будет иметь счастье лицезреть финальный результат.

Вставать рано завтра утром никому из нас было не надо, и посиделки закончились далеко за полночь. Посадив Сашку в такси и подышав около подъезда ночным осенним воздухом, мы переместились с Лесей к ней в квартиру, захватив по дороге остатки вина.

— Леш, а знаешь, мне тут идея в голову одна пришла… — Девушка задумчиво разглядывала вино в бокале. — Мы тут никак не можем подобрать обложку для моего нового альбома, а тот вариант портрета, который я видела, очень мне понравился. Может, этот портрет и сделать обложкой? И стильно, и отражает суть альбома… Не думаешь, что это будет не очень скромно с моей стороны? — Она вопросительно посмотрела на меня.

— Лесь, все исполнители постоянно на обложку альбомов свое изображение помещают, ничего страшного я тут не вижу, а даже напротив, приветствую! Что касается портрета, тут я тебе не советчик, я ж его не видел, так что ничего сказать не могу. Но если ты так чувствуешь, то почему бы и нет?

— Ты все равно будешь первый, кто увидит портрет, так что имей это в виду, — попросила она.

— Хорошо, — кивнул я.

К особняку Пожарских мы с Прохором подъехали к двум часам дня и сразу направились в гостевой дом. Дед появился минут через двадцать и сразу поинтересовался, обедали ли мы? Услышав, что мы только завтракали, он позвонил на кухню и попросил обед на две персоны.

— А теперь слушаю про результаты первой тренировки. — Старый князь откинулся на спинку нашего с ним любимого кресла.

Первым начал Прохор, рассказав все от своего лица, потом настала моя очередь. Дед выслушал нас не перебивая, только в конце спросил меня:

— Ощущения запомнил?

— Да, деда.

— Когда следующая тренировка?

— Сегодня собирались. — Я посмотрел на Прохора, который кивнул князю.

— Я так понимаю, что моя помощь пока не нужна? — дед спрашивал не меня, а моего воспитателя.

— Не нужна, Михаил Николаевич, — ответил тот.

— Хорошо. Держите меня в курсе, если что — обращайтесь. Следующий вопрос. Из докладов эсбэ я сделал вывод, что слежки и другого постороннего внимания с того раза не замечено?

— Точно так, ваше сиятельство, — кивнул Прохор.

— Это еще ничего не значит, дежурство эсбэ пока оставляем, — продолжил князь. — Что с корпусом? — этот вопрос был задан уже мне.

Я рассказал в подробностях свою последнюю тренировку и визит к психологу-психиатру.

— Затаились, значит… — протянул дед, глядя на Прохора.

— Михаил Николаевич, — ответил тот, — с Алексеем мы на эту тему еще вчера поговорили, он все понимает.

Я подтверждающе кивнул.

— Хорошо, — задумчиво сказал дед. — Такие паузы вполне в стиле Вани Орлова. Имейте это в виду.

Всем своим видом мы с Прохором продемонстрировали полное согласие со словами главы рода.

Раздался стук в дверь. После разрешения старого князя войти в комнате появился поваренок и сообщил, что обед доставлен и в столовой на первом этаже нас ждет накрытый стол.

Дед, по своей привычке, пил чай, наблюдая, как мы обедаем. Единственное, о чем он спросил, было:

— Прохор, машиной доволен?

— Доволен, Михаил Николаевич! — прожевав, кивнул тот.

— Ну и слава богу!

Когда мы пообедали, глава рода пригласил меня прогуляться по саду.