Кавказская война. Семь историй - Амиран Урушанзе

Горцы изматывали черноморские гарнизоны, имитируя попытки штурма. Обычно такие спектакли адыги устраивали ночью. С боевыми возгласами и ружейной пальбой они подходили к стенам русских укреплений. По сигналу тревоги солдаты и офицеры хватали оружие и выскакивали защищаться. Горцы отходили на исходные позиции. И так всю ночь. Читаем в «Воспоминаниях кавказского офицера» барона Федора Торнау: «Черкесы заставляли несколько раз ночью выбегать на бруствер в одной рубашке и по целым часам напрасно ожидать нападения, которое обыкновенно они производили, измучив сперва гарнизон пустыми ночными тревогами, продолжавшимися иногда целыми месяцами». Этот прием был хорошо известен в военном искусстве. Есть его замечательная кинематографическая иллюстрация, созданная режиссером Ежи Гофманом в экранизации романа Генрика Сенкевича «Огнем и мечом». Казаки Богдана Хмельницкого ровно так же измываются над польскими крылатыми гусарами, не оставляя и следа от их парадного великолепия.

В марте 1840 года черкесы подошли к Михайловскому укреплению. Они уже взяли несколько фортов, чем удивили и напугали российскую администрацию, которая принялась спешно усиливать гарнизоны на Черноморской береговой линии. На протяжении нескольких дней, а вернее ночей, горцы изматывали гарнизон Михайловского, угрожая напасть, но не нападая. Русские солдаты и офицеры если и спали, то только в амуниции.

Ранним утром 22 марта черкесы начали штурм. Впереди шла пехота. Горцы соорудили деревянные лестницы, по которым взбирались на стены укреплений. За пехотой шла конница, прикрывавшая штурмовые колонны на случай вылазки осажденных. Несмотря на упорное сопротивление защитников форта, горцы побеждали. Залпы картечи их не смутили, и в рукопашной схватке преимущество было на их стороне. Черкесы воспользовались значительным численным перевесом и окружили оставшихся в живых защитников Михайловского, предложив сдаться и обещая сохранить им жизнь. Комендант форта штабс-капитан Константин Лико, уже раненый и еле державшийся на ногах, отказался.

После трех часов рубки сражение медленно гасло, как догорает оставленный костер. Сопротивление гарнизона уже было сломлено. Все укрепление перешло в руки черкесов.

Вдруг прогремел взрыв. Поднялся высокий столб дыма и пыли. От Михайловского остались только руины. Пораженные горцы отступили и только спустя некоторое время вернулись забрать раненых и убитых. И своих, и чужих в Михайловском укреплении взорвал рядовой Тенгинского пехотного полка Архип Осипов, который поджог пороховой погреб. В его честь назван один из курортных поселков черноморского побережья — Архипо-Осиповка.

ЧЕРКЕССКИЙ ВАШИНГТОН

Так английский политический агент и путешественник Джеймс Белл назвал Хаджи Исмаила Догомуко Берзека — военного лидера горцев, который командовал штурмом Михайловского укрепления. Почему именно Вашингтон? Хаджи Берзек смог объединить несколько черкесских сообществ (убыхов и шапсугов) в борьбе за свободу и независимость, как отец-основатель США, вдохновивший американцев сражаться против Британской империи.

Хаджи Исмаил происходил из знатного убыхского рода Берзек. Берзеки стали самыми последовательными и упорными противниками Российской империи среди западных черкесов. Они не только ходили в набеги на русские крепости и казачьи станицы, но и активно препятствовали распространению среди других горцев пророссийских взглядов.

Приведем пример бескомромиссности Берзеков. Однажды на берегу черкесской речки Фарс (в переводе — «разливающаяся») встретились две кавалькады горцев. Во главе одной — Хаджи Берзек, славный походами на Кавказскую линию. Другой предводительствовал не менее известный среди черкесов князь Али-бей. Берзек давно искал этой встречи. Про Али-бея ходили слухи, что он передает русскому командованию сведения о планах и передвижениях черкесских отрядов. Убых оскорблял князя последними словами и вызвал его на поединок. Али-бей, которого все знали как отменного храбреца, неожиданно отказался под предлогом того, что не может поднять оружие против мусульманина — брата по вере. То, что произошло дальше, прекрасно описано в книге военного историка Николая Дубровина «История войны и владычества русских на Кавказе»: «Тогда Берзек приказал своей свите окружить Али-бея, сам бросился на него, завладел его лошадью, оружием и обобрал до нитки. Конвой, сопровождавший Али-бея, хотя и не уступал числом партии Берзека, но, по черкесскому обычаю, не считал себя вправе вмешиваться в это дело, так как, отказавшись от поединка, Али-бей признал себя побежденным и предался в руки Берзека. Покрытый стыдом, Али-бей сел на лошадь одного из своих подвластных и уехал домой. С тех пор он потерял всякое уважение между черкесами».

После взятия Михайловского укрепления шапсуги оставили войско Хаджи Берзека, посчитав взрыв дурным предзнаменованием. Предводитель убыхов начал искать новых союзников. И они появились. Другие черкесские общества не желали оставаться в тени чужих побед и славы. Адыги обменивались показательными посланиями. «Вы правоверные и тем тщеславитесь перед нами, называя нас поклонниками дерев, но мы, идолопоклонники, дело свое начали — Бог благословил нас, и мы взяли три укрепления. О чем же думаете вы, правоверные? И не стыдно ли оставаться в бездействии. Теперь наша очередь величаться перед вами», — писали шапсуги натухайцам. А те отвечали: «Мы — правоверные и это докажем; начинаем дело с тем, чтобы превзойти ваши успехи или самим лечь, а жен своих оставить на поругание русским». 30 марта 1840 года пало еще одно укрепление — Николаевское.

В августе Хаджи Берзек собрал семь тысяч убыхов для похода в Абхазию, вошедшую в состав России еще в 1810 году. Но по пути его войско занялось разграблением имений знатных черкесов, которые стали российскими подданными. Обремененные добычей, убыхи повернули назад, так и дойдя до Абхазии.

Убыхское войско наводило страх на российское военное начальство. «Я не знаю, что сделается с Абхазией, если Хаджи Берзек обратится на нее с 15 тысячами человек, как в прошлом году на береговые укрепления… Вторжение Хаджи Берзека будет сигналом восстания, которое остановится только на границах Мингрелии, Имеретии и подвергнет разорению ту и другую», — писал в Петербург командующий Черноморской береговой линией генерал Николай Раевский. Гарнизоны пополнялись, а крепостные стены укреплялись. И не зря. В следующем году Хаджи Берзек повел наступление на два фронта: атаковал черноморские форты и совершал набеги на абхазские селения.

Многочисленные ожесточенные сражения как на суше, так и на море не дали ни одной из сторон решающего перевеса. Часть черкесской знати склонялась к мирным переговорам с российским командованием и владетельным князем Абхазии Михаилом Шервашидзе. Хаджи Берзек допустил ошибку, позволив втянуть себя в эту политическую игру.

12 мая 1841 года некоторые представители убыхской аристократии приняли российское подданство. Этим шагом они ставили крест на борьбе за независимость, которая уже была оплачена жизнями тысяч горцев. Хаджи Исмаил и другие Берзеки, принимавшие участие в переговорах, отказались признать власть российского императора и прекратили переговоры. Народное возмущение самим фактом переговоров было так велико, что Хаджи Берзека арестовали убыхи, которых еще совсем недавно он вел в бой. Через несколько дней его освободили, и он тут же объявил о сборе войска для похода в Абхазию.