ГСВГ, сержант - Александр Семёнов

думали что волосы после купания высохнут. Когда мы заходили в общежитие ветер гнал по небу не многочисленные облака, а солнышко грело не по весеннему, но стоило нам выйти из общежития как начался дождик, в районе КПП он перешёл в ливень. До казармы добежали два мокрых лягушонка. Парни стояли на крыльце и ждали окончания ливня, по этому последние метры мы бежали под ихнее дружное улюканье.

- Бывальцев, ты что бессмертный, какого под дождём гуляешь? - встретил нас не дружественно старшина.

- Товарищ прапорщик, дак ведь ну это обед же, дело святое, - начали оправдываться мы.

- Идите сушитесь, святые. Какие нахрен святые, тупые, - бурчал он нам в след, а мы оставив за собой мокрую полоску прошли в кубрик.

Стряхнув воду с формы, высушили волосы, у кого они были, полотенцем и пошли греться в бытовку с помощью фена.

Фены верешали на полную мощность. Форма парила и аромату не добавляла.

- Хрень какая-то. Пусть лучше так сохнет, - первым не выдержал Димка.

- Согласен. Как ещё старшина не прибежал. Утюгом сушить, утюг жалко, весь скользяк пригорит. Феном - вонь стоит. Сама высохнет, - согласился я. - Пойдем так, тем более орут на построение, - соглашаюсь и повесив это чудо немецкой мысли отправляюсь на построение.

Высохли мы только на уроке. Замполит косился на меня, но молчал.

После урока меня опять пытали.

Подозвав к себе майор поинтересовался.

- Как дела с предложениями, написал?

- Только черновой вариант, сейчас сижу с конспектами понедельника, мне их завтра показывать, потом устраню замечания и в выходной до работаю предложения.

- С утра до развода, жду, - сказал он твёрдо, сверкнув грозно глазами. Надо бы его как-то умаслить.

- Товарищ майор, а можно вы просмотрите предложения, так сказать отсеять заведомо не приемлемые и не тратить на их проработку время.

Майор развернулся ко мне лицом, на котором сразу разошлись складки, которые делали его напыщенным.

- Конечно давай посмотрим.

Мы сели за первую парту и он начал читать мои записи, они были хаотичны. Первый лист, просто идеи под номером, дальше шло как эта идея будет проходить. Причём видно, что идеи записаны не в один момент, а некоторые на ходу, карандашом. От этих записей он пришёл в восторг, но как и предполагалось отсеял сразу три идеи, две как трудно реализуемые, а вот конкурс красоты среди солдат, как аморально низкую.

Зато про остальные сказал.

- Не всё мне нравится, но сама идея после небольшого изменения формата может выстрелить, поработай над оставшимися, я даю добро.

На этой положительной ноте мы и расстались и тут до меня дошло, что всё эти мероприятия он будет проводить не с нами, а совсем с другими курсантами, которые придут после нас или с нами, два месяца у него есть?

С понедельника расписание занятий изменилось кардинально. Его вывесили в пятницу с утра и всё столпились, как стало баранов, изучая новые ворота, потому как там всё было не понятно. Теперь там стояли покатушки на БТРах, с развёртыванием станций, один раз в неделю учебные стрельбы с марш броском до стрельбища. БТР в школе было пять и будущие прапорщики должны ездить на них по очереди, один до обеда, второй после, за шесть дней шестьдесят человек, всё не успевали, а должны. По этому не мудрствуя в каждый БТР решили посадить по два будущих прапорщика. Об этом нам сигнализировал листок под расписанием, где были проставлены фамилии экипажа. В прочем по два были и сержанты, и мехводы. А вот старший один. Но это всё я узнал только во второй половине дня, а в первую...

Ещё до развода вызвали нас с взводныи в штаб. Дело было так. Иду с завтрака, а меня хватает за руку не знакомый товарищ лейтенант и кричит.

- Этот? - я не понимая, что происходит уставился на ручищу, что держит меня, а в голове прокручиваю свои косяки. Хотел от него отбиться, но ротный кивнул.

- Иди, иди. Хоть со взводным познакомишься.

Я уставился, на совсем молоденького лейтенанта. Ах вот какая ты птица - взводный. Ниже меня на пол головы, и настолько же шире, перекаченная шея, лет через пять такому типажу цены не будет, пугать тёток на рынке.

А пока ничего не объясняя, он тащит меня в сторону штаба, где заталкивает в кабинет. И наконец выдыхает.

- Вот, он.

Осматриваю кабинет. Три стола, ближайший за которым сидит прапорщик, до неприличия завален бумагами. Два оставшихся девственно чистые.

Прапорщик, мужик лет тридцати, с тчательно расчесанными, русыми волосами, из-за стола подымает на меня свои чёрные как смоль глаза.

- Бывальцев?- сухой, скрипучий голос не приятно режет слух и не соответствует внешности.

- Он, он, - подтверждает лейтенант.

Но прапорщик игнорирует его, ждёт от меня ответа. Интересно посмотреть на лицо лейтенанта, если я скажу нет. В открытую дверь вижу командира школы и капитана Метëлкина идущих в сторону кабинета и желание приколоться сразу рассосалось.

- Николай Михайлович, к вашим услугам.

- Что ж вы Николай Михайлович не получаете положенное вам денежное довольствие, сегодня последний день месяца, а вы не идёте, вот и товарищ лейтенант не может из-за вас получить свои деньги.

А вот теперь всё стало на свои места, вот чего лейтенант мечет