Последний король - Роберт Ирвин Говард

“Всего одно мгновение”, - сказал британец, когда пикт повернулся, чтобы уйти. “Я шел по твоим следам в лесу. Они исчезли”. В его голосе был вопрос.

Пикт тихо рассмеялся: “Я запрыгнул на ветви дерева. Если бы ты посмотрел вверх, ты бы увидел меня. Если когда-нибудь тебе понадобится друг, ты всегда найдешь его в Беруле, вожде альбанских пиктов.”

Он повернулся и исчез. А Корорук зашагал в лунном свете к кельтской деревне.

P oem

Ранее публиковался как ‘Барабаны Пиктдома’

Как я могу носить доспехи тяжелого труда

И потеть в ежедневном раунде,

Пока в моей душе навсегда

Звучат барабаны пиктдома?

М искелланея

ЗАМЕТКИ О СБОРНИКЕ

Две истории Говарда о пиктах, написанные с разницей всего в два года, представляют поразительно разные концепции возможной судьбы расы. В “Маленьком народе”, написанном, вероятно, в 1928 году, Говард предполагает, что "легенда гласит, что эти пикты, на которых кельты смотрели едва ли как на людей, убежали в пещеры под землей и жили там, выходя только ночью, когда они жгли, убивали и уводили детей для своих кровавых ритуалов поклонения". История, явно написанная под влиянием книги Артура Мейчена Сияющая пирамида (которая сама по себе служит сюжетным приемом для приведения в действие рассказа Говарда) превращает пиктов в расу подземных обитателей с “низкорослыми телами, ... скрюченными конечностями, ... змееподобными глазами-бусинками, которые смотрели не мигая, ... гротескными квадратными лицами с нечеловеческими чертами ...”

Но в "Детях ночи", написанных примерно два года спустя, автор говорит, что пикты, так же как и кельты, презирают этих отвратительных подземных обитателей, которых теперь называют Детьми ночи . И чтобы усугубить проблему, в "Людях тьмы", написанной в 1931 году, Говард четко показывает связь между Маленьким народом и Детьми ночи: оба названия обозначают одну и ту же расу допиктских жителей Британских островов, загнанных в подполье и низведенных до состояния, едва ли похожего на человеческое. В обеих этих последних двух историях говорится, что ‘Дети’ или ‘Маленькие люди’ произошли от ‘монголоидной’ расы, населявшей Европу до прихода сначала пиктов, а затем кельтов.

Учитывая внутреннюю последовательность в других рассказах Говарда о пиктах, это различие в описании их конечной судьбы может показаться читателю странным. Случилось так, что в августе 1930 года странный писатель Х. П. Лавкрафт написал Говарду письмо, в котором он излагал теорию, предположительно поддержанную археологами, о том, что “средиземноморцам” (говардовским "пиктам"), которые распространились по Европе и Британским островам до прихода кельтов, самим предшествовали на континенте "приземистые монголоиды, ныне представленные лопарями", которые после завоевания сначала средиземноморцы, а затем и “северяне" "ушли в глухие леса и пещеры и долгое время выживали в качестве злобных мстительных врагов ... опустившись так низко по антропологической шкале, что стали притчей во языцех, внушающей ужас и отвращение”. Говард немедленно принял эту идею.

В этих историях расовая память и древняя племенная ненависть играют заметную роль. Не пытаясь оправдать это, мы должны понимать контекст, в котором были созданы эти истории. Расизм в годы, предшествовавшие Гитлеру, был вполне интеллектуально приемлем. Выдающиеся ученые, натуралисты и философы продвигали теории расовых различий, которые, как правило, ‘доказывали’ превосходство белых европейцев, причем многие заходили так далеко, что предполагали, что только белые способны к культурному творчеству и инновациям., некоторые пошли еще дальше и разделили белых европейцев на отдельную ‘расы", чтобы показать, что северные европейцы (арийцы, или нордики) превосходили славян (альпийцев) и южных европейцев (средиземноморцев). В центре внимания антропологии и археологии была идея народа или этническую / расовую группу, которая обладала уникальным языком, использовала определенные типы артефактов и сохраняла уникальную поведенческую идентичность. Эти идеи, основанные на распространенном в то время национализме, были выдвинуты такими выдающимися учеными, как Густав Коссина и В. Гордон Чайлд. По мнению этих ученых, социальная эволюция происходила благодаря туманно определяемой ‘расовой / этнической силе’, интеллектуальному и языковому превосходству и тяжелому труду. "Социальный дарвинизм", идея о том, что теория эволюции применима к отдельным людям и обществам, а также к видам, была в моде, и ‘выживание наиболее приспособленных’ означало, что выживут самые сильные расы. Многие авторы пытались предупредить белую расу, что они не могут успокаиваться перед лицом растущей мощи ‘цветного’ мира, иначе они потеряют свое привилегированное положение. Это был расцвет евгеники, науки, занимающейся "улучшением" рас посредством контроля генетических факторов, что достигалось путем ограничения размножения среди людей с ‘неполноценными’ генами. Движение за тестирование интеллекта набирало обороты, используя поддельные (или просто сфабрикованные) данные, чтобы "доказать", что некоторые расы человечества были более разумны от природы, чем другие. Большая часть этой псевдонауки, или выборочного представления данных в поддержку предвзятых мнений, была широко принята в то время и использовалась в качестве доказательства, когда Соединенные Штаты установили строгие иммиграционные квоты в 1924 году, отдав предпочтение северным европейцам. Даже ученые, которые отрицали расизм и дискриминацию, такие как Франц Боас (“Боаз” Говарда), по-прежнему тратили много времени и усилий на изучение и попытки выделить физические характеристики рас.

Возможно, самое важное для Роберта Э. Говарда, что один из его любимых писателей, Джек Лондон, обнародовал многие из этих идей в своем творчестве. Находясь под влиянием многих из этих выдающихся мыслителей, таких как Герберт Спенсер (который ввел термин ‘выживает наиболее приспособленный’ и из работ которого вырос социальный дарвинизм) и Эрнст Геккель (который первым предположил, что “онтогенез повторяет филогенез”, что биологическое развитие индивида воспроизводит эволюционные стадии своего вида, и который написал, что негры “неспособны к истинной внутренней культуре и более высокому умственному развитию”), Лондон в свою очередь, оказал глубокое влияние на Говарда. (Фактически, в некоторых своих письмах Говард обсуждает Спенсера и Геккеля, с идеями которых он, возможно, впервые познакомился в Лондоне.)

В Говарда рассказы о расовой памяти, такие как маленькие люди и Дети ночи , хорошо видно сильное влияние Лондона работ, в том числе человека дрейф , прежде чем Адам , и, возможно, самое главное, Звезда-Ровер “, книга, которую я читаю и перечитываю в течение многих лет, и что, как правило, ударяет мне в голову, как вино.”Тысячелетние походы, высшие арийцы или нордики, ведущие перед собой “низшие породы”, “кричащая первобытная дикость” и рассказчик, который может живо вспомнить все свои прошлые воплощения, закодированные в самой его генетической структуре, “расовые воспоминания”, - все это заимствовано из Лондона, к которому Говард добавляет страстную интенсивность и живость повествования, присущие