Куплю твою жизнь - Елена Рахманина

О нет, чувство стеснения ему неведомо. И клал он большой и толстый хер на родственников своей супруги. А я ещё наивно полагала, что стану затворницей после его свадьбы, если останусь с ним.

Взгляд Сабурова ощущался куда ярче и сильнее, чем рука мужа на моей талии.

Томно прохожусь глазами по мужчинам, что стоят неподалёку от меня и смотрят так голодно, будто готовы наброситься в любой момент, стоит дать им знак. А затем возвращаю фокус на Сабурова и посылаю ему в ответ свой сигнал:

— «Я молодая и красивая, думаешь, не найду себе любовника не хуже тебя?» — приподнимаю бровь, ядовито улыбаясь.

Стояла напротив него в таком коротеньком платьице, что, если чуточку нагнуться, то можно рассмотреть мои телесного цвета трусики. Ноги длинные, загорелые, блестят от специального масла. А тонкие каблуки делают их просто бесконечными.

Меня пожирали взглядом почти все мужчины на этой вечеринке. Раздевали. В мыслях уже перетрахали во разных позах.

Юрасов был доволен. Кайфовал от ажиотажа, который возникал вокруг моей персоны. Сильный пол едва ли не оставлял дорожки слюны под моими туфлями. Нужно смотреть под ноги, а то ещё растянусь на дорогом паркете.

Но я отдавала себе отчёт, что интерес связан с тем, что я раньше была с Сабуровым. Всем хотелось отведать его любимое лакомство.

Каждая последующая встреча с Сабуровым давалась мне всё сложнее. Юрасов поначалу наслаждался тем, что «отбил» меня у своего главного врага и бизнес-партнера в одном лице.

Но вскоре его поведение изменилось. Я редко с ним пересекалась в огромном доме. И больше общалась с его сыном. Но даже так сумела понять, что Юрасов всё чаще пребывает в угнетённом настроении.

— Мне есть чего опасаться? — спросила я, ощущая смутную тревогу. — Что происходит?

Алексей Алексеевич сидел в своём кабинете, уставившись в одну точку, и даже не заметил моего прихода. Вздрогнул и поднял на меня взгляд.

Будь на моём месте обычная содержанка, которой посчастливилось выйти замуж за старика, она бы не пеклась о его благополучии. Скорее всего. А смирно дожидалась бы конца. Брака или жизни. Как повезёт. Цинично, но факт.

Однако судьба Юрасова и моя тесно связаны. А я не питала надежд на то, что Сабуров меня пощадит, если я попаду в его лапы. Надо только подождать чуть-чуть, и, когда моему ребёнку исполнится годик, я обрету свободу. Свободу в выборе той жизни, которую хочу получить.

Но, как бы я ни боялась гнева Сабурова, не имела сил отказать себе в том, чтобы вызывать его ревность. Это давало мне странную, нездоровую энергию двигаться дальше. Держа в голове понимание того, что я ему всё ещё небезразлична.

Хотя, зная Сабурова, возможно, единственное, что я задеваю, — это его раненое эго, ущемлённую гордость, пострадавшее самолюбие.

— Не суй свой нос туда, куда тебя не просят, — фыркнул мужчина, явно не собираясь вести со мной диалог.

Как же, не суй.

В один из дней, когда в доме находились только я, его сын и помощница по дому, в голову пришла мысль, что этот самый нос можно засунуть в документы и понять, что вообще творится.

Я прошмыгнула в кабинет мужа. Перебрала все документы, что не были спрятаны под замком в столе. Но ничего хоть чуточку значимого не нашла. Ноутбук Юрасов везде возил с собой. Да и не смогла бы я преодолеть защиту паролем.

Разочарованная неудавшимися поисками, я, положив вещи на свои места, вернулась в свою комнату.

И всё бы ничего, но тем же вечером Юрасов, злой, как бешеная собака, ворвался в мою спальню. Я подпрыгнула от страха на месте и тут же поднялась с постели, ощущая, что он каким-то образом узнал, что я залезла в его документы.

Ни слова не говоря, он с размаху ударил меня по лицу. Наотмашь. Со всей силы. С губ сорвался крик, разлетевшийся по всему дому.

Я не ожидала такого. Не успела увернуться или сгруппироваться. И тут же упала, ударившись коленями о мягкий ворс ковра. Схватилась за щёку. Пекло.

Он не дал мне опомниться, поднял за волосы, и я лишь удивилась, откуда в его теле столько силы. Схватилась за его руку на своей голове, пытаясь ослабить боль. Не плакала. Такое поведение мужчин мне было не в новинку. Однако всё же не ожидала от этого престарелого интеллигента ничего подобного.

Сердце ухало в груди от страха. Не за себя. За ребёнка.

— Пожалуйста, не нужно, — тихо, почти робко попросила.

Это раньше я могла рисковать своей жопой. А теперь отвечаю не только за себя, но и за своё дитя. Единственное, что у меня осталось от Ратмира. И самое ценное. Пусть и незапланированное. Мной.

Юрасов был пьян. Дыхнул на меня перегаром, вызвав в памяти флэшбеки о собственной проклятой отчимом юности.

— Ещё раз, дрянь, сунешься в мой кабинет, пожалеешь, что родилась.

В отличие от отчима, в Юрасове я не оживляла похоть. Чувствовала, что не интересую его как женщина. Лишь это меня и успокаивало.

Я закивала, действительно решив, что буду вести себя как можно более смирно. На этот раз.

Сглотнула слюну с солоноватым привкусом крови. Прикусила губу во время удара.

Он отпустил меня и скрылся за дверью, передвигаясь шаткой походкой.

Пьяным я его ещё не видела.

Дождалась, пока звук его шагов затихнет. Поднялась и направилась в ванную. Только сейчас дав волю чувствам. Собственной слабости и слезам. Они покатились по щекам от ощущения беспомощности. Безвыходности ситуации, в которую сама себя загнала. Умылась холодной водой и приложила влажное полотенце к щеке. Уставилась на свое отражение в зеркало.

— Дура, — обратилась сама к себе.

За спиной раздался стук. Я вздрогнула и вышла из ванной комнаты, вернувшись в спальню.

— Можно? — знакомый голос Ильи прозвучал за дверью.

— Заходи, — выдохнула.

По лицу понятно — он слышал всё.

На меня смотрел бледный, обеспокоенный мальчишка. Между нами небольшая разница в возрасте, но в моих глазах он совсем ребёнок.

— Сильно он тебя? — вопрос человека, который наблюдал подобное поведение своего папаши не в первый раз.

Пожимаю плечами, не зная ответ. Мог ведь и кулаком проехаться по лицу. Не стал. Пожалел. Ха-ха.

— Он и других своих жён бил? — решаю уточнить.

Ёжусь, ощущая, что поступила необдуманно, поддавшись мстительному порыву. И согласившись на сделку с Юрасовым.

— Бывало, — пожимает плечами, засунув руки в карманы.

Ему неловко за поведение родителя. Даже стыдно. И мне становится чуточку легче оттого, что чудовище не вырастило чудовище.

— Завтра его не будет, он уезжает в командировку. Если есть желание, мы можем поехать на речку, тут недалеко.