Шесть извилин под фуражкой - Михаил Серегин

– Так, значит, Мочилова похитили? – изумленно прошептал он. – Кто?

– Вы, Фрол Петрович. И как вы только могли пойти на такое? Вы, уважаемый преподаватель, – заговорил Иван Арнольдович.

– Стоп, – остановил его Садюкин. – Я никого не похищал и вообще был уверен, что Мочилов болеет, вы же сами об этом всем сказали.

– Сказал, чтобы не беспокоить никого, – пояснил Ворохватов, сам начиная волноваться, потому что изумление и возмущение Фрола Петровича, по всей видимости, были совершенно искренними.

– Вот что я вам скажу, – едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, заговорил Садюкин. – Ни я, ни Смурной Мочилова не похищали. Водку в учительской пили, это я готов признать, но чтобы похищать, а тем более бить палкой… Извините, на это мы не способны.

– Но как же объяснить ваше странное поведение? – теперь уже начал оправдываться Ворохватов. – Связь с этой женщиной…

– При чем тут женщина?! – голос Фрола Петровича сорвался на крик. – Я что, не могу встречаться с женщинами? Я, между прочим, свободный человек, а потому могу делать все, что захочу, и встречаться с тем, с кем захочу.

Ворохватов понял, что был не прав, и кинулся к Садюкину с извинениями. С огромным трудом ему удалось успокоить Фрола Петровича, но зато потом он от души сорвал свою злость на бедных курсантах. Досталось и близнецам Утконесовым, которые, вместо того чтобы сидеть в больнице возле пострадавшей бабушки, занимались слежкой за Садюкиным. Влетело и Пешкодралову за то, что устроил в столовой переполох, дабы сбежать с занятий. В общем, наказаны были все.

И вот теперь близнецы покорно мыли актовый зал, Веня драил школьный коридор, Федя с Лехой собирали мусор на территории школы и выносили его за ворота, в стоящие недалеко от школы мусорные баки, а Дирол с довольным видом подметал веником тропинку, ведущую к главному входу учебного корпуса. Хорошее настроение Дирола объяснялось тем, что ему в отличие от друзей все же удалось поужинать. Так как учебный корпус располагался рядом со столовой, то Саньке ничего не стоило, дождавшись удобного момента, сбегать к тете Клаве и выпросить у нее «чего-нибудь пожевать».

Дирол, напевая себе под нос, яростно махал веником, не замечая никого вокруг.

– Молодой человек, нельзя же так пылить, – неожиданно услышал он над собой возмущенный возглас.

– Как умею, так и пылю, – разгибая спину, огрызнулся курсант, но тут же замолчал, увидев перед собой молодую симпатичную женщину с огромными глазами и светлыми волнистыми волосами.

– Хам, – гордо задрав свой маленький подбородок, бросила дамочка.

– Простите, я не хотел, – еще больше смутился Санек.

– Прощу, если вы скажете мне, где у вас тут сидит начальство… Ну, или кто-нибудь из преподавателей, – подумав, добавила женщина.

– Это вам в учительскую надо, – на секунду задумавшись, посоветовал Дирол. – Вот это здание, – ткнул он пальцем себе за спину, – как подниметесь на второй этаж, поверните направо. Там увидите большую белую дверь.

– Спасибо, – с надменным видом поблагодарила женщина и направилась к учебному корпусу.

– Пожалуйста, – пожал плечами Санек, хотя его уже никто не услышал.

Через десять минут Санек домел тропинку, последний раз махнул веником, сметая принесенный ветерком листик и уже собирался с чистой совестью отдохнуть, как вдруг из школы вышел старший лейтенант Ворохватов и, жестом подозвав к себе курсанта, приказал:

– Зубоскалин, немедленно собери всю вашу группу, и чтобы через пять минут все были в учительской.

– Есть, товарищ старший лейтенант, – вытянулся в струнку Дирол и, не удержавшись, спросил: – А что еще случилось-то?

– Курсант Зубоскалин, потрудитесь выполнить приказание! – рявкнул Иван Арнольдович, явно отказываясь отвечать на вопрос Дирола.

Санек изобразил на лице испуганное выражение и мигом скрылся с глаз старшего лейтенанта.

Приказание Ворохватова Дирол выполнил просто блестяще, ибо уже не через пять, а через четыре с половиной минуты вся группа капитана Мочилова, вытянувшись по стойке «смирно», находилась в учительской и внимала словам Ворохватова. За одним из столов сидела та самая женщина, которая обругала Дирола перед входом в школу. Правда, узнали ее только двое из курсантов – Ганга и Пешкодралов, потому что это была не кто иная, как супруга капитана Мочилова с красивым именем Анжелика. Она с интересом разглядывала ребят, а те, в свою очередь, во все глаза таращились на жену своего капитана.

– Итак, хочу представить тому, кто не знает, жену Глеба Ефимовича Анжелику… Как вас по отчеству?

– Можно без отчества, я же не старуха, – хихикнула женщина, но Ворохватов бросил на нее такой строгий взгляд, что она немедленно поправилась: – Анжелика Альбертовна.

– Ага, Анжелика Альбертовна, – кивнул Ворохватов. – Она не менее нас обеспокоена исчезновением своего супруга. Некоторые из вас, как я знаю, уже успели пообщаться с ней на эту тему.

– Так точно, – ответил Федя за себя и за Пешкодралова, а Анжелика, мило улыбнувшись, помахала им ручкой.

– Так вот, – продолжал старший лейтенант. – Анжелика Альбертовна уже звонила сегодня мне, но с вашими выходками, – он обвел грозным взглядом всю группу, намекая на инцидент с Садюкиным, – у меня совершенно вылетел этот звонок из головы, за что прошу у вас прощения, – обратился Иван Арнольдович к женщине.

– Ничего страшного, – великодушно простила та. – Я ведь понимаю: работа прежде всего. Я очень много думала о том, кто мог похитить моего мужа, и кое-что вспомнила, поэтому решила прийти сама.

– Да, вы сами пришли в школу и очень правильно сделали.

Дело в том, что Анжелика Альбертовна уверяет, будто ее супруга мог похитить или же учинить какое-либо другое противоправное в его отношении действие гражданин Лимонников Валерий Осипович. Я ничего не перепутал, Анжелика Альбертовна? – вопросительно взглянул на жену капитана Ворохватов.

– Все правильно, – кивнула та. – Этот Лимонников – пьяница и дебошир. Кроме того, он не давал покоя всему подъезду, а особенно своей жене.

– Почему – не давал? – сразу прицепился к словам Веня.

– А вот с этого как раз и начинается история конфликта между моим мужем и Валеркой. Семья Лимонниковых переехала в наш дом всего полгода назад, но сколько мы за эти месяцы натерпелись! Просто ужас! – всплеснула руками Анжелика. – Лиммоников ни дня не был трезвым, все время кричал, ругался и бил свою жену, которая, кстати, очень даже хорошая женщина.

А Глеб, как вы сами знаете, был человеком правильным и никак не мог допустить, чтобы какой-то алкаш издевался над женщиной, которая виновата только в том, что неудачно вышла замуж. Он, пользуясь своими давними знакомствами в местном отделении милиции, несколько раз отправлял Лимонникова в камеру, так, в воспитательных целях. Но тот бесился еще больше и продолжал пьянствовать и хулиганить. Все соседи на него жаловались, но сделать ничего не могли. Тогда мой Глеб посоветовал Анне Петровне, жене Лимонникова, развестись с мужем и выгнать его из дома. Та долго не соглашалась, но когда ее муж, в очередной раз напившись, чуть не задушил ее подушкой, все же решилась. Только она очень волновалась, что процедура развода, как это обычно бывает, затянется. Глеб и здесь ей помог через своих знакомых. Лимонников, когда узнал об этом, притащился к нам с топором и стал кричать, что убьет моего мужа за то, что он, видите ли, разрушил его прочную и дружную семью.