Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье - Ирина Эдуардовна Соколовская

две разные и исключающие друг друга цели. Распространение знаний – есть следствие упадка нравов и распространения неравенства, развития алчности и корыстолюбия – со всем, что проистекает от власть имущих. «В древности умевший служить дао не просвещал народ, а делал его глупым. Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Поэтому управление страной при помощи знаний – враг страны, а без их применения – счастье страны» (Там же. С 151).

Разочаровавшись в прелестях государственной службы, Лао-цзы поселился в уединении и стал искать для себя оторванную от мирской суеты счастливую жизнь. Обобщив опыт своей истории, он сделал вывод о том, что корень происходящих в обществе «трудно управляемых смут» лежит в «знаниях» и «желаниях». Лао-цзы настаивал на «управлении, построенном на недеянии»:

Когда человек дойдет до неделания, то нет того, что бы не было сделано; кто любит народ и управляет им, тот должен быть бездеятельным (Лао-цзы. Гл. 65, 40).

Очевидно, такая позиция Лао-цзы была продиктована его верой в патриархальный идеал старого родового общества с его равенством, простотой и чистотой отношений: «Нужно сделать государство малентким, а народ редким. Даже если имеется много орудий, не надо их употреблять. Даже если имеются вооруженные войска, не надо их выставлять. Надо сделать так, чтобы народ снова начал плести узелки и употреблять их вместо письма» (Там же. С. 158).

Таким образом, основные цели даосской этики, сформулированные в «Дао-дэ-цзин» – следовать пути, указанному природой; счастье народа – возвращение к равенству и простоте родоплеменных отношений; счастье мудреца – умеренность, спокойствие, близость к природе.

Главная добродетель даосов – воздержание. Для того, чтобы служить небу и управлять людьми, лучше всего соблюдать воздержание. Воздержание – это первая ступень добродетели, которая и есть начало нравственного совершенствования.

Лао-цзы приводит целый ряд примеров, говорящих о превращении противоречий: «ущербное становится целым, кривое – прямым, пустое – наполненным, старое – новым; стремясь к малому – приобретаешь, стремясь к многому – впадаешь в заблуждение… чрезмерная скупость неизбежно вызывает большие расходы, чрезмерное накопление неизбежно вызывает большие потери… слабое побеждает сильное, мягкое побеждает твердое».

Наиболее глубоким толкованием превращения противоречий в предметах является следующее высказывание «Старого учителя»: О несчастье! Оно является опорой счастья. О счастье! В нем притаилось несчастье. Кто знает их границы? Они не имеют постоянства… (Лао-цзы, 58).

Несчастье и счастье, как полагал, Лао-цзы, содержатся друг в друге и взаимно проникают одно в другое, в каждом из них содержатся элементы отрицания, заложена основа для превращения в свою противоположность.

Однако счастье превращается в несчастье не самопроизвольно, не с какой-то фатальной неизбежностью, а только при определенных условиях. Условия эти – деятельность людей. Лао-цзы говорил: если богатые и знатные проявляют кичливость, они сами навлекают на себя беду[3].

Значит, чтобы предотвратить превращение счастья в несчастье, нужно «не кичиться», то есть «знать меру». Таким образом, Лао-цзы глубоко осознал ту истину, что соблюдение меры во всем является гарантом сохранения счастливого состояния человека.

Лао-цзы учил рассматривать все явления и вещи многосторонне, диалектически и во всем находить как положительные, так и отрицательные стороны: хороший человек есть учитель дурного, дурной человек есть материал для хорошего человека. Тот, кто не уважает своего учителя и не любит того материала, над которым работает, хотя бы и очень умен, ошибается[4].

Иными словами, каждая сторона играет свою роль, и ни одной из них нельзя пренебрегать.

Его замечательная книга полна интересных и парадоксальных изречений, описывающих превращения друг в друга:

Когда все узнают, что доброе является добрым, возникает и зло. Хорошее войско – средство, порождающее несчастье. Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым ценит свою жизнь.

Кто умер, но не забыт, тот бессмертен.

Безграничная добродетель похожа на ее недостаток; распространение добродетели похоже на ее расхищение[5].

Лао-цзы полагал, что для обретения высшей мудрости и нравственного совершенства человеку необходимо «знать себя» и «побеждать себя» (преодолевать собственные недостатки, страсти). В этой связи неумение «побеждать себя», бороться со своими страстями Лао-цзы считал огромным несчастьем: нет больше несчастья, чем незнание границы своей страсти[6].

«Старый учитель» одним из первых стал рассматривать процесс восхождения человека к нравственному идеалу как борьбу с самим собой.

И, наконец, важным выводом моральной философии Лао-цзы является его идея единства таких нравственных категорий, как мысли и поступки. Он учил: будьте внимательны к своим мыслям, они – начало поступков[7].

Даосизм получил развитие в трудах Ле-цзы и Чжуан-цзы. Будучи современниками уже получившего распространение конфуцианства, они высмеивали его нравственный идеал благородного мужа, противопоставленного народу. В противовес этому, даосы подчеркивали, что высшей нравственностью обладает простой человек: ремесленник, крестьянин, дровосек, пастух – только он хранит дэ. Именно простым людям свойственна взаимовыручка и взаимопомощь, а деньги и власть не объединяют людей, а разъединяют их: «Соединенные выгодой бросают друг друга в бедности, в бедствии, в несчастьи, в смерти; соединенные естественными узами сближаются в бедности, в бедствии, в несчастьи, в смерти. Различие между теми, кто сближается друг с другом, и теми, кто бросает друг друга, очень велико. К тому же связи государей пресны, как вода, связи малых людей сладки, как молодое вино. Государь и в близости пресен, малый люд и в разлуке сладок» («Атеисты, материалисты, диалектики Древнего Китая». С. 181–183). Тем самым даосы проводит очень важную догадку о нравственном облике не отдельного человека, а целых социальных групп, что позволяет говорить о них как о родоначальниках не просто китайской этики, но этики социальной.

Этика раннего даосизма (VI–III вв. до н. э.) являет нам дух демократизма, реализма и критицизма современных общественных отношений. Мы видим острую критику искусственной морали, насаждаемой конфуцианцами, которая исходит не из природосо-образного поведения, а из поведения, полезного государству и прежде всего правителю как сыну неба. Вместо утвердившихся в обществе этических норм даосы воспевали истинную мораль, основанную на природосообразном поведении, выражающемся в следовании дао и дэ.

Этика даосизма – это ода «настоящему человеку», в котором главное – не «благородство», а естественность добродетели, которая определяет его поступки не из стремления к поощрению или из боязни наказания, а вследствие «собственной природы». Именно по этой причине культ недеяния так глубоко укоренился в даосизме. Деяние они понимали как исключительно корыстную деятельность, преследуя эгоистические цели.

Во II столетии до н. э. даосизм эволюционировал в сторону религии и мистицизм. Сегодня даосизм является одной из самых распространенных религий на планете, насчитывающей свыше 50 миллионов последователей.

§ 3. Конфуцианство

Не делай другим того, чего не желаешь себе.

Если у тебя нет дурных мыслей, не будет и дурных поступков…

Конфуций

Почти одновременно с философскими книгами Лао-цзы и его учеников появилась в Китае и другая группа философских сочинений, восходящая