Дантисты тоже плачут - Дарья Донцова

– Двадцать, как и мне. Мы познакомились вклинике, она пришла рожать Кристину, я – делать аборт. Для меня тот год былстрашно неудачным. Я сама из детдома, родителей не знала. Замуж рано вышла и ввосемнадцать лет родила Никиту. И очень скоро снова забеременела. Муж к томувремени ушел к другой, денег не было, только-только учиться закончила. Кудавторого ребенка рожать! Вот и пришлось ложиться на операцию.

Роза медленно рассказывала, не обращаявнимания на остывающий кофе.

Ее положили в одну палату с Надей. Девушкибыстро подружились. Роза пожаловалась новой знакомой, что живет с сыном вбольшой, но коммунальной квартире. Соседи осточертели, а деваться некуда. Надяприсоветовала обмен. В доме, где она проживала с сестрой Алевтиной, соседи хотелисъезжаться с родителями.

Всегда веселая, никогда не унывающая Надя,большая любительница погулять, потанцевать и выпить, нравилась Розе. Девушка нераз пыталась заставить подругу научиться какому-нибудь ремеслу, но тщетно.Больше двух недель та нигде не задерживалась. К тому же руки у нее были пришитык тому месту, откуда у большинства растут ноги. Швея, гладильщица, парикмахер –никакая профессия не подходила. С годами Надя пила все больше.

Однажды страшно веселая Надька постучала кРозе и сообщила, что выходит замуж. Муж замечательный, но дочку придетсяоставить у сестры. Роза, до беспамятства обожавшая Никиту, осуждала подругу, нота отвечала, что материнская любовь – хорошо, а личное счастье – лучше.Кристина осталась у Алевтины, Надя уехала к Антону.

Подруги стали редко встречаться. Роза многоработала, чтобы обеспечить Никите приличные условия жизни, Надя занималасьсобой. Несколько раз Роза сходила к подруге в гости, потом их отношенияоборвались.

Шло время, подросли Кристина и Никита. Розавылезла из нищеты, замуж она так и не вышла. Надя расплевалась с гражданскиммужем и снова поселилась у Алевтины. Дружба возобновилась и длилась до смертиНади.

Роза замолчала. Я посмотрела на нее.

– Вы знаете, кто отец Кристины?

– Антон. Они прожили вместе нескольколет. Только он не хотел обременять себя ребенком. Говорил: «Родишь, сама ивоспитывай!»

– А потом Надя больше не выходила замуж?

– Нет, жила с разными мужиками, апоследнее время сильно пила. Бывало, Алевтина на работу уйдет, Кристина вшколу, а Надя мне звонит, просит: «Принеси пузырек». Умирала, а пить небросила.

– Нет ли у вас адреса Антона? И как егофамилия?

– Антон Федоров, раньше жил на улицеКрутикова. В доме у него еще детский сад был, квартира как раз над ним. Атеперь не знаю, я с ним сто лет не общалась.

Мы допили остывший кофе и вышли на улицу.Совсем стемнело. Маленький проулочек выглядел пустынным. Вдоль тротуарамедленно двигалась машина. Она поравнялась с нами, притормозила, потом, резкоувеличив скорость, скрылась. Роза подняла правую руку ко лбу и начала медленносадиться на корточки. Мне показалось, женщина поднимает что-то с тротуара, ноона странно скрючилась и упала прямо в лужу.

Я наклонилась и позвала ее. Но Роза неотвечала, просто лежала на боку, казалось, заснула на ходу. Все произошлобыстро и тихо, как будто кто-то выключил звук. Все еще не понимая, чтослучилось, я присела и попыталась поднять ее голову. Прямо в центре лба междубровями чернела маленькая аккуратная дырочка. Я плюхнулась в ту же лужу и громкозавопила: «Помогите, милиция!» В окнах домов замелькали люди, послышалисьгромкие голоса. Через несколько минут завыла сирена.

Александр Михайлович велел прийти к нему ровнов одиннадцать. Я, как всегда, опоздала и явилась в половине двенадцатого. Нополковник даже не разозлился. В кабинете сидел Никита. Юноша беспрестанношмыгал носом, тер покрасневшие глаза и говорил:

– Нет-нет, не разрешаю вскрывать тело.

– Да пойми, – увещевал егополковник, – в черепе застряла пуля, мы должны вынуть ее для экспертизы.

– Ни за что, – отрезалНикита, – ей будет больно.

– Вот чудак, да мне не нужно твоеразрешение, – сказал Александр Михайлович.

– Грех калечить мертвых.

– Еще больший грех убивать людей. Ты что,не хочешь, чтобы убийцу смогли найти и осудить?

– Конечно, хочу, но при чем здесь пуля?

– Сравним ее с другими, а если обнаружиму преступника оружие, сможем доказать, что пулю выпустили именно из него.

– Все равно не хочу, не дам.

Мальчишка затопал ногами и зарыдал.

Александр Михайлович вызвал секретаршу. Таувела несопротивлявшегося парня из кабинета.

Полковник шумно вздохнул, вытер лысину платкоми проговорил:

– Ну, радость моя, опять во что-товлезла?

– Просто шла мимо.

Александр Михайлович покачал головой:

– Профессиональная лгунья, правда,глупая. Официантка из «Апельсина» сообщила, что вы о чем-то долго беседовали спогибшей. И что ты вообще делала в этом районе?

– Понимаешь, Ирка устает, хотим нанятьслужанку для черной работы. Погибшая трудилась у Владимира Резниченко няней.Разговорилась с ней на днях. Женщина посоветовала обратиться к ее знакомой, воти договорились о встрече в «Апельсине».

– Наняли служанку?

– Нет, та женщина не захотела работать, иРоза сама пришла в «Апельсин».

– Складно придумано, – одобрилАлександр Михайлович, – может, стоит посадить тебя в кутузку или побитьрезиновым шлангом? Применить допрос третьей степени?

Глубокое возмущение поднялось в моей груди.

– Что я такого сделала? Просто свидетель,вот и оформляй допрос свидетеля, да поскорей, времени мало.

Удивленный таким наездом, Александр Михайловичпринялся заполнять бесконечные бумажки.

Часы показывали около часа, и, выйдя измилиции, я решила отправиться к Антону – отцу Кристины и мужу Нади. «Пежо»долго плутал по незнакомым переулкам, но наконец добрался до улицы Крутикова.Не трущобы, конечно, но и не средний класс. Хотя дом № 3 с детским садом напервом этаже выглядел респектабельно – на двери подъезда был домофон.

– Кто там? – прокаркал динамик.

– Милиция, – ничтоже сумняшеся выпалилая в ответ.

Подъезд открылся. Надо же! На лестнице лежалаковровая дорожка, потертая, старая, но все-таки дорожка. Поднявшись на второйэтаж, в проеме распахнутой двери я увидела… Еву.