Запретный мир - Александр Громов

– Угу.

– А мне нет. – Юрик поперхнулся, отставил ополовиненный кувшин и принял задумчивую позу. – Слышь, Витек, а ведь я чего-то не понимаю… То нас боялись, как прокаженных, а как шаманка нашаманила – опять к нам со всем уважением… А, батыр?

– Пива оставь, – неласково прогудел Витюня. Сейчас ему не нравилось решительно все: и легкая тошнота, и Юрик, и непонятная переменчивость в настроении местных, и вернувшееся чувство тягостного недоумения. За что опять?.. Ведь он уже почти смирился, согласился ждать, и жизнь среди дикарей мало-помалу переставала казаться подлым ударом судьбы…

– Точно! – в восторге завопил Юрик и звучно хлопнул себя по лбу. – Вспомнил! А ведь я о таком читал когда-то! Не помню, как книжка называлась, что-то про дикарей… африканских, а может, амазонских. Там шамана не трожь! Обидится, шмальнет в тебя такой вот стрелочкой, а в стрелочке – злой дух сидит, дожидается. Главное, чтобы шмальнуть при свидетелях и кожу царапнуть, а там уж жертва сама чахнет и помирает. Самовнушение, понял? Главное – верить! Свидетели, ясное дело, всему племени раззвонят, что в чуваке злой дух поселился. И – кранты! – Юрик зашелся от смеха. – Ой, не могу!.. Здай кышун ухара, помнишь? Злого духа тебе в живот, хр-р… Это значит, в нас с тобой, батыр, сидело по злому духу, сечешь? Ох… – Он упал на лежанку, забулькал и задрыгал ногами. – И местные решили, что мы вот-вот помрем? Ой, комедия… Ну все, фельдмаршал, собирайся завтра на «полигон». Кворум теперь точно будет. Ох… Слышь, Вить, ты как себя чувствуешь без злого духа, а? Нормально или чего-то не хватает?

Витюня болезненно наморщил лоб.

– Чо?..

Но не языческого края

На нем одежда боевая…

А.К. Толстой

Застегнув на себе телогрейку (как всегда, верхняя пуговица не сошлась с дыркой), Витюня озадаченно почесал в затылке. Спецодежду, выданную некогда скаредным прорабом Мамыкиным, было не узнать. Зашитые умелой рукой, исчезли прорехи, и нигде не топорщилась серая вата. На груди и животе тесно, одна к одной, сидели круглые медные бляхи. На спине их не было: всякому было ясно, что непобедимый богатырь Вит-Юн не станет показывать врагу спину. Воткнутый в землю лом венчала ушанка, также обшитая бляхами. Три штуки: одна побольше на лбу и две поменьше, овальной формы – на ушах. Какой-никакой, а шелом.

– Не жмет? – участливо спросил Юрик.

Витюня подвигал руками.

– Вроде под мышками трет немного. И где живот…

– Сам виноват. Не знал, что от пива толстеют?

На этот раз привычный наскок Юрика возмутил Витюню до глубины души.

– Ты, что ли, меньше пил?!

– Сравнил! – Юрик громко хмыкнул. – Я все время на ногах, дел невпроворот, а ты только и делаешь, что валяешься. Один день помаршировал с фалангой – умаялся, болезный… Учти, в бою мне тебя шевелить будет некогда. Проиграем сражение – вождь всех собак на тебя повесит, непобедимый богатырь…

– Какое еще сражение? – недоуменно пробурчал Витюня. – Опять, что ли?

– Опять, – любезно пояснил Юрик. – Или снова. Или вдругорядь. Тебя для чего племя кормит? Ты давай топай, а то опоздаем на сборный пункт. Лом не забудь…

– Я говорю, опять напал кто-то, что ли?

По всему было видно, что Юрик опять собирался сказать какую-нибудь гадость, но он только прищурился юмористически и пожал плечами:

– Да вроде нет пока.

– А тогда куда это мы намылились в такую рань? – вопросил Витюня, оглядываясь на покинутую землянку.

– В поход, батыр. – Юрик был оживлен сильнее обыкновенного. – В наш первый боевой поход. По долинам, естественно, и по взгорьям.

– На кого?

– На соседей. – Юрик махнул рукой. – На тех, что живут за во-он той горой. Народец имени какого-то зверя, вроде как соболя. Мне шкурку показывали, но я в мехах не очень-то, сам знаешь. Не мой профиль. Я же больше по бюстгальтерам…

Витюня выразительно покряхтел, и Юрик умолк.

– Не понял. Они здешним что, враги?

– Наоборот, друзья. – Юрик фыркнул. – Ну, вроде не закадычные, если я верно уловил, но друзья. Так сам посуди: не с врагов же начинать – те наготове и вдобавок сильнее! А эти от нас ничего не ждут, и зря. Нет, Растак – умная голова, ему только с эпохой не повезло. Родись он лет через пятьсот – какой Аттила из него бы вышел!..

Витюня остановился посреди проулка и помотал головой:

– Я не пойду.

– Почему?

– Не хочу.

Юрик тоже остановился, в нетерпении притоптывая ногой. В руке копье, на спине щит-плетенка, похожий на днище большой корзины, за поясом проушный топорик-клевец, под мышкой мотоциклетный шлем, поверх грязного комбинезона напялена кожаная рубаха с медными бляхами. Карикатура… Еруслан-воин…

– Неубедительно.

– Подло вот так вот на друзей… – глухо пояснил Витюня.

– Чего-о?..

– «Чего»! Подло, говорю.

– А пиво задаром пить – не подло? – взвился Юрик. – А семгу трескать на халяву? А? Что замолчал-то? Ты вообще знаешь, почему мы до сих пор живы?

– Почему? – спросил Витюня.

– Потому что мы нужны! Тут действует какой-то запрет на связь с нашим миром, религиозный, что ли. Это мне вчера та девчонка объяснила, шаманка… – Юрик неожиданно улыбнулся неведомо чему, но, спохватившись, снова перешел на деловой тон: – В общем, похерили они тот запрет, без балды. Вождю-то терять нечего: либо пан, либо пропал. Племя слабое, без нас его перебьют на фиг. И с нами перебьют, если не начать первыми, понял, батыр? А ну пошли!..

Витюня неопределенно промычал и действительно двинулся вслед за Юриком. Если бы даже голова не шла кругом, то все равно в ней сидело такое месиво – впятером не разгрести. Одна надежда, что ушлый напарник знает, что делает.

Между крайними домами селения и обширным общим огородом, засаженным репой, пришлось пройти сквозь толпу женщин, впрочем охотно и уважительно расступившуюся. За огородом, за ближним полем, на «полигоне» кучились черные точки людей. Тут даже Витюне стало понятно: баб не допустили провожать воинов дальше околицы. Оно, пожалуй, и правильно…

– Ты который день здесь живешь? – спросил Юрик.

– Тот же, что и ты, – нашелся Витюня. – Не считал.

– Пятьдесят восьмой. Пол-лета прошло, ночи темнее стали… А из языка и десяти слов не выучил. Как дальше жить думаешь?

От возмущения у Витюни перехватило в горле. Затем под кадыком что-то пискнуло, и открылся путь медвежьему рыку:

– Дальше? Жить? Здесь?!!

– Ну да. – Юрик даже не вздрогнул и воззрился на Витюню с опротивевшим любопытством. – А где же еще?

Взять подлеца за грудки, поднять и хорошенько встряхнуть помешали бляхи, нашитые на кожан.