Тайнопись - Михаил Гиголашвили

Он ходил по площадке, вытаскивая из багажника кульки с едой. От лесов веяло душистым и сырым. Вдали холмы ярко-зеленые, горы черные, поля желтые, Туманы выплывают. Сумрачные леса кругом. Дорожные щиты с оленем: «Не задави». Ограждения от кабанов. Бельгия.

Мы принялись неторопливо завтракать, слушая по радио историю, которую ты наверняка оценишь.

Итак, от жителя N. поступает в полицию жалоба на то, что из-за стены каждую ночь такие стоны несутся, что он спать не может. И не полчаса, не час, а всю ночь напролет, до утра. И пусть проверят, чем там соседи (садомазохисты, наверняка) занимаются, честным людям спать не дают. Как тебе известно, право на тишину — самое святое из всех прав. Франкфурт, крупнейший аэропорт Европы, все движение самолетов прекращает к 11 часам ночи и возобновляет только утром, потому что двадцать семей, имеющих виллы невдалеке от аэропорта, ни в какую не соглашаются уступить: взлетающие самолеты им спать мешают и, следовательно, самолеты не должны взлетать. Убытки — миллиардные. Теперь новый терминал из-за этого возводят. У нас бы срыли бульдозерами, спецназом зачистку б провели — и дело с концом. А здесь — нет, право на отдых священно.

Так вот, пишет и пишет жилец жалобы, что-де из-за истошных оргазмов спать не может. Жалобы идут по инстанциям. Их начинают проверять: приходят к соседям жильца, видят там молодоженов, говорят им о жалобах. Те соглашаются: да, мол, оргазмируем, но ведь право на оргазм тоже существует, ведь это наше дело, наша интимная жизнь, наше право, не менее важное, чем право соседа на тишину, не так ли?.. Не нравится ему — пусть переносит свою спальню в другую комнату или звукоизоляцию ставит, а нам и так хорошо.

И вот тяжба. Комиссии к жильцу ходят, у стены по ночам с секундомером всхлипы фиксируют. Медиков привлекли, те говорят: действительно, есть такие оргазмы, реактивные называются, один за другим припадкообразно следуют, особенно если партнер в регуляции смыслит и женщину до полного обморока не доводит. Дело в Конституционный суд в Карлсруэ передано, теперь там будут решать, на высшем уровне. И диктор просит всех слушателей прислать на радио свои мысли по этому поводу.

Посмеялись и поехали. После короткого молчания Ханси о жене заговорил:

— И сколько было вместе прожито!.. Летом мы всегда на юг ездили, в Ниццу или Канны, с детьми. Тогда там еще можно было отдыхать. И дела шли хорошо, и деньги были. И на рулетке ночи напролет играли. И на аукционах работали, и бюро открыли, деньги в рост давали, и всё сообща. И спорили всегда только из-за того, в какой ресторан ужинать пойти. А теперь?.. — И лицо его приняло детское выражение. — Теперь она хочет всё — дом, имущество, фирму, посуду!.. Я иду за деньгами в автомат, а он карточку проглатывает. Я иду в банк — а мне говорят, что счет арестован. И неизвестно, что она сделает завтра. Она всё время на шаг впереди. Дети осуждают ее, сын не хочет ее знать, обзывает шлюхой. Всё это травмы, проблемы, стресс! Я один теперь. Дочь живет с каким-то типом, сын ушел в интернат. Поверишь, я даже покупать не умею на одного, как иду в магазин — так и покупаю, как всегда, на четверых, и только потом вспоминаю, что семьи уже нет. А у меня аппетита нет, в холодильнике всё гниет и портится…

— Это беда поправимая, — успокоил я его. — Как увидишь, что срок годности к концу подходит — мне звони, я с другом зайду, под пол-литра подберем всё за милую душу. Не сомневайся. А друзья где?

— Друзья! — усмехнулся он невесело. — Все спрятались, никого нет.

— Но это же были ваши общие друзья, не только ее? Хотя, впрочем, понимаю: с этим туго. Денег у всех навалом, а души — с пятачок.

— Это так, — со вздохом согласился он. — Вон, знаешь старуху, от меня через улицу живет? Одна, в большом доме? Она, миллионерша, всё время сидит у телевизора и пьет. Вот и всё. Муж ее был какой-то изобретатель. Умер. А она даже соседей своих не знает. И знать не хочет.

— У нас дома было не так, — помолчав, сказал я.

— Ну конечно, ты всегда говоришь, что там, у вас, всё было по — другому, — возмутился Ханси. — По-твоему выходит, что Грузия — прямо-таки рай земной. Вот, показывали по телевизору, что там происходит, в этом раю… Прямо жуть берет!

— Это сейчас. Раньше было не так, — повторил я, не вдаваясь в подробности, которые вряд ли ему было понять, подумав, однако, о том, что и себе не могу вразумительно объяснить того, что случилось дома.

— А где вообще лежит эта Грузия? Где-то за Каспийским морем?

— Между Черным и Каспийским. В центре мира.

— «Kaukasier» в словарях — синоним понятия «белая раса»… Там, должно быть, климат хороший? — поинтересовался он.

— Если я скажу, что хороший, ты опять не поверишь. Первые люди в плохом климате селиться бы не стали.

— Поверю. Моря и горы — это всегда отлично. Надо будет посмотреть в атласе… А где карты, атласы — даже и не знаю, в доме всё перевернуто, дом продавать придется, она деньги требует, половину, — продолжал плаксиво Ханси. — И полную долю дела, которым мы всю жизнь вместе занимались. И всё остальное! Боже! Всё так внезапно рухнуло! За что?.. Иногда сижу вечерами — и жутко, тоскливо…

— И ты берешь свои капли… А потом — еще страшнее, правильно? — усмехнулся я.

— Да, да. Mein Gott, это так страшно — сидеть в пустом доме! Я сейчас понял это. У меня полно музыки, подвал забит вином, еще со старых времен осталось, когда к нам компании в 2 час ночи заваливались и мы до утра гуляли. Помню, звонит ночью сосед и просит не шуметь, а я ему: «Что?.. Кто?.. Говорите громче, ничего не слышно, тут музыка!..» Он орет: «Вот ее-то как раз и надо сделать тише, тогда услышите!» А я ему в ответ: «Извините, ничего не слышно, позвоните в другой раз!» Ха-ха-ха!.. Пару раз полиция приезжала, с нами до утра оставалась. Эх, было время!

— Ничего, зато у тебя сейчас свобода!

— Для чего она мне сдалась, эта свобода? Зачем? — И он тоскливо посмотрел мне в глаза.

— Что зачем? Найди себе кого-нибудь, мало ли женщин? Да хоть на Ёлке женись!

— Нет, я не хочу. Сейчас всё не то. — Он морщил лоб, двигал челюстями. — Я не могу понять — как? Почему? За что?

— Раньше уходила она от тебя?

— Нет. Мы часто ссорились, но уходить не уходила.

— Ты ревновал ее?

— Бывало. Она наполовину француженка, кокетливая была, вечно к ней мужчины цеплялись, а я с ума сходил, бесился. Лучше давай сменим тему, мне трудно об этом говорить. — Он покрутил приемник, нашел немецкую радиостанцию. — Послушаем новости.

Конечно, почему не послушать?.. Ты же спрашивал, тезка, что тут нового, так что тебе тоже будет интересно.

Вначале, как всегда, две-три горячие точки: Ельцин отдал приказ разбомбить нефтехранилище в Чечне; в Заире одна партия съела другую; три японца из какой-то секты отравили воду в Иокогаме; в Алжире экстремисты взорвали автобус с туристами; в Киншасе обнаружен новый клещ — разносчик вируса; где-то разбился очередной самолет (причем, как всегда, скрупулезно указывается: «Погибло столько-то человек, из них — столько-то немцев», как будто не все равно, какой национальности были покойники.)