Благословение - Даниэла Стил

Она не успела закончить разговор с Алисой Джексон по поводуее дела, когда зазвонил телефон, и тут же включился селектор. Секретаршасообщила, что у телефона мать Пилар.

— О боже, — произнесла Пилар, раздумывая, отвечатьей на звонок или нет. Алиса кивнула ей и, не выпуская из рук папки с делами дляБрюса направилась к своему офису. — Хорошо, я возьму трубку, —сказала она в переговорное устройство и нажала нужную клавишу.

В Нью-Йорке сейчас был полдень, и Пилар знала, что ее матьпроработала с утра уже пять часов в больнице и теперь собиралась быстропроглотить ленч, перед тем как в течение следующих пяти-шести часов приниматьпациентов. Она была просто неутомима и работала в изнурительном для своеговозраста режиме. Брэд не однажды повторял, что для Пилар это является хорошимпримером, но она сама всегда, будучи настроена по отношению к матери болеескептически, полагала, что та слишком разогналась, чтобы остановиться, ислишком скупа, чтобы упустить лишнего пациента. И ни о каких примерах дляподражания здесь речи быть не может.

— Привет, мам, — небрежно сказала она, раздумывая,с чего бы это мать решила позвонить ей. Она всегда ждала звонка от дочери, дажеесли это тянулось месяц или два. И сейчас Пилар вдруг с надеждой подумала, чторазговор будет не такой, как всегда. — Как ты?

— Прекрасно. У нас в Нью-Йорке страшная жара. И сегодняневероятно жарко. Слава богу, что в нашем офисе кондиционер еще не сломался.Как у вас с Брэдом дела?

— Мы с ним, как всегда, завалены работой. — «Ипытаемся зачать ребенка». Она представила себе лицо матери, узнай она об этом,и Пилар продолжала говорить с улыбкой на лице: — Мы действительно оба ужаснозамотаны. Брэд занят в бесконечном процессе, ау меня такое впечатление, что вмоем офисе за этот месяц побывала половина населения Калифорнии.

— В твоем возрасте тебе уже пора стремиться ксудейскому креслу, как это делали твой отец и Твой муж. Тебе незачем иметь деласо всеми свободомыслящими подонками Калифорнии. — «Спасибо тебе большое,мамочка!» Звонок нисколько не отличался от всех предыдущих: вопросы, упреки,скрытое обвинение, явное неодобрение. — Ты знаешь, твой отец стал судьей,когда он был даже чуть младше, чем ты сейчас. А когда ему было столько, сколькосейчас тебе, его назначили главой апелляционного суда — это была большая честь.

— Да, мама, я все это знаю. Но мне нравится то, что яделаю. И потом, я не уверена, что для нашей семьи сразу двое судей не будетслишком много. И, между прочим, далеко не все мои клиенты — «свободомыслящиеподонки». — Но она уже разозлилась на саму себя из-за того, что вынужденабыла оправдываться. Вечно мать провоцировала ее на это.

— Как я понимаю, ты продолжаешь защищать тех же людей,которых ты защищала, будучи общественным адвокатом.

— Не совсем так. Дело в том, что многие из моихтеперешних клиентов имеют гораздо больше денег. Ладно. А как у тебя? Многоработы?

Очень. Я сама совсем недавно дважды участвовала в судебныхпроцессах, в качестве свидетеля, в случаях, связанных с неврологическимизаболеваниями. Это было очень интересно. И, конечно, мы выиграли обапроцесса. — Скромность никогда не была одним из достоинств ЭлизабетГрэхем, и тем, кто это знал, было легче с ней общаться.

— Конечно, — неопределенно сказала Пилар, —извини меня, пожалуйста… но мне действительно нужно заняться делами. Яперезвоню тебе скоро… береги себя. — Она поспешно положила трубку, каквсегда, испытывая чувство поражения после разговора с матерью. Она никогда немогла одержать верх, мать всегда была не согласна с ней, и Пилар никогда немогла добиться того, чего она хотела. Но самое смешное во всем этом было то,что за все эти годы Пилар сумела понять, что ей и не надо ничего добиваться отматери. Она уяснила это уже давно. Ее мать была тем, кем она была всегда, именяться она не собиралась. А вот Пилар продолжала ждать от нее чего-нибудьновенького и надеялась, особенно в те моменты, когда мать звонила сама, что онаизменится по отношению к ней. Но Элизабет так и не стала той ласковой, доброй,отзывчивой и любящей матерью, которую Пилар всегда хотела иметь. И отец никогдане был таким. Но теперь у нее для этого есть Брэд, со всей его любовью, ипониманием, и добротой, о которых она так мечтала и не имела никогда. А если онануждалась в ком-нибудь, похожем на мать, то рядом была Марина, и никто из этихдвоих никогда не подводил ее.

Во время судебного перерыва она позвонила Марине, чтобыпоблагодарить ее за рекомендацию хорошего врача, и Марина была довольна, чтоХелен Вард понравилась ее подруге.

— Что она сказала? Обнадежила тебя?

— Да, вполне. Во всяком случае, она не сказала, как моямать, что из-за того, что я старая, у нас могут быть дети-уроды. Но онаобъяснила, что нам потребуется время и кое-какие усилия.

— Я уверена, что Брэд готов сделать все, чтобы увидетьтебя счастливой матерью, — сказала Марина, и Пилар подумала, насколько быотличалась реакция ее матери, скажи она ей об этом.

Он думает, что и так делал все от него зависящее, —рассмеялась Пилар. — Доктор Вард дала мне таблетки, которые, может быть,помогут. Самое главное во всем этом то, что я не теряю надежды, но согласись, яведь уже не девочка.

— Кто? Ты? Вспомни мою мать… последнего ребенка онародила в пятьдесят два…

— Перестань. Каждый раз, напоминая мне об этом, тыпугаешь меня. Как будто хочешь сказать, что я забеременею, когда мне будет запятьдесят.

— Я тебе еще не то могу пожелать, — Маринадобродушно рассмеялась, — но если небесам будет угодно, чтобы тызабеременела в девяносто лет, будь уверена, ты забеременеешь.

— Ты мне очень помогла, Марина, я ценю это. Знаешь, моямать звонила сегодня, вот это действительно был сюрприз.

— Да? И какими же приятными новостями она с тобойподелилась на этот раз?

— Особенно никакими. Сообщила, что в Нью-Йорке стоит сильнаяжара, и напомнила мне, что моему отцу было столько же, сколько сейчас мне,когда-то поставили во главе апелляционного суда.

— Ну да, ты же у нас просто неудачница. Даже непредставляю себе… Как мило с ее стороны напоминать тебе об этом.

— Я тоже так подумала. Между прочим, она считает, чтомне подходит твоя должность.

— Я с ней согласна. Но это уже совсем другой разговор,а мне сейчас надо возвращаться, чтобы как раз занять свое место. Сегодня послеобеда я должна вынести приговор по делу, в котором преступление совершенопьяным водителем. Сам шофер вышел из-под обломков автомобиля абсолютноневредимым, но чуть не убил тридцатилетнюю беременную женщину и троих ее детей.К счастью, существует жюри присяжных, и им тоже придется принять решение.

— Да, видимо, случай непростой, — сочувственносказала Пилар. Ей нравилось вот так обмениваться мнениями с подругой, оналюбила все эти разговоры и высоко ценила их дружбу. Она никогда неразочаровывалась в Марине.