Тайна в черной рамке - Владимир Григорьевич Колычев

но не планировал. Само получилось. Зверь сам на ловца вышел. А ночь темная, снежная, следы заметало на раз.

Не планировал Аркадий убивать Прокофьева, но все равно чувствовал себя царем горы, а Прокофьев и его ублюдки – они лишь камни под его ногами. А Вельяминов – просто плевок, который он уже растер.

Но Вельяминов сейчас волновал Аркадия меньше всего. Менты кружат над ним, уже начинают клевать. Обложили со всех сторон, носу из дома не дают высунуть, а еще к сколу на стекле прицепились. Ну да, от гильзы это след, но Аркадий Сарычев битый волк, его так просто не обхитрить. И на дом в районе Пушного менты вышли, знают, что Захара нет в живых. Но это ничего не значит. Следов-то Аркадий не оставил. И хорошенько спрятать труп не поленился. Не нароют менты ничего… И все равно тревожно. А еще эта чертова груша. Запутался в собственных ногах, упал, ничего особенного, но вдруг это знак? А тут еще этот Алик…

Алик жил во времянке у недостроенного дома неподалеку, если на участке нужно что-то сделать – это к нему. Он и сам за лопату брался, и людей привести мог. И наркотой он слегка приторговывал, травку толкал, Аркадий у него иногда отоваривался, чтобы тревогу с души снять. А в последнее время Алик таксовать стал. Алик тогда к нему и подъехал, когда он снег расчищал после покушения на Прокофьева. И снег убирал, и место искал, куда телефон Захара сбросить так, чтобы с концами. Алику спасибо за то, что дорогу расчистил, сказал, Аркадий же, не будь дураком, телефон ему отдал, чтобы выбросил. Сначала попросил позвонить ему, а затем, сняв симку, выбросить. Волновался он тогда, переживал, душа не знала покоя, а голова работала в режиме бредогенератора идей. Вот и придумал способ избавить себя от подозрений. И Алик не подвел, все как надо сделал, телефон, как позже сказал, в одну мусорку сбросил, а симку в другую.

А не так давно Алика замели мусора. И Аркадий должен был его вытащить. А как? Деньги у него есть, у Захара полтора «лимона» одолжил, да и Вельяминов недавно на безбедную жизнь подкинул. Но менты следят за ним, они понимают, что Аркадий не мог провернуть номер с телефоном в одиночку. Стоит ему только поинтересоваться Аликом, как его сразу же вытащат на допрос.

Тревожно на душе, ох как тревожно. А перед глазами стена солдатского сортира, и надпись на ней: ДМБ-98. А в ушах фраза: «Дембель неизбежен, как крах капитализма!» Только вот капитализму еще жить и жить, а крахом мог закончиться фестиваль, который устроил Аркадий. Может, хватит пытать судьбу?

* * *

Не идет работа, все вокруг да около, а прищучить Сарычева нечем.

– Хоть бы разок Перовой позвонил, но нет, никакого движения. Не звонит, не пристает, – посетовал Ярыгин.

– Ждет, когда волна уляжется, – кивнул Прокофьев.

Он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы прямо сейчас вернуться к службе, но врачи против. Да и Ковелев запретил ему заниматься Сарычевым. Не совсем генерал ему доверяет, но это и понятно.

– Ну да, сам волну поднял… А хорошо волну поднял, Мышкина подставил.

– Я в курсе, – кивнул Егор.

– Достал он Мышкина. И мы его достали… Ушел Мышкин от Перовой, – сказал Ярыгин.

Прокофьев ничего не ответил, лишь брови вскинул.

– Я думал, мужик перенервничал, думал, успокоится и вернется. Не возвращается. Перова в трансе.

– Ты говорил с ней?

– Она и видеть меня не хочет. Депрессия у нее.

Прокофьев задумался. Вика давно уже не навещала его. Похоже, она и его видеть не хочет. Не складывается у нее личная жизнь, с Мышкиным вроде бы наметилась стабильность, но Сарычев разрушил идиллию. Именно этого он, в общем-то, и добивался. Вика уже на грани нервного срыва, как бы она до крайности не дошла. Отчаяние и до самоубийства может довести.

* * *

В управление Савелий возвращался в состоянии глубокой задумчивости. Расстроил он Прокофьева, не надо было говорить о Перовой… А больше и не о чем говорить. Сарычев-то не дается в руки, нет против него веских доказательств.

В кармане зазвонил телефон, на дисплее высветилось имя майора Терехина из оперативного отдела следственного изолятора. Савелий знал его давно, к нему за помощью и обратился. Ну не мог он оставить безнаказанной выходку Брайтона. За сотрудника полиции особый спрос, и чтобы бандиты этого не забывали, им постоянно нужно напоминать. Неужели у Терехина ничего не вышло? Или даже под паровоз попал.

– Ярыгин, вопрос на засыпку! – в лоб начал Терехин. – Кто такой Сарычев?

– Геморрой всего тела!

– И чем вы его лечите?

– Да эта мразь не болеет! А что?

– Да вот Прокудин твой слить его хочет. В обмен на целостность своей, э-э, репутации. Если интересно, давай подъезжай.

Через сплошную полосу Савелий разворачиваться не стал. Захар Брайтона оказался пустышкой, одуревшим от наркотиков психом, который стрелял в Сашу Лукова. И сейчас он мог подсунуть какую-нибудь дрянь. Савелий спокойно развернулся на светофоре и отправился в следственный изолятор.

Там его уже ждали, майор Терехин лично проводил гостя в помещение для допросов и объяснил, что говорить придется с неким Алишером Усмановым по кличке Алик. Полиция взяла его за наркоту, а Брайтон – за длинный язык, пошутил Терехин.

Молодой узбек держался свободно, непринужденно, на Савелия смотрел внимательно, видно, себе на уме. Его явно интересовала цена вопроса.

– Что ты про Сарычева знаешь? – спросил Ярыгин.

– А вам это очень нужно?

– Ты ему траву толкал?

– Да не было никакой травы.

– Была. Но может и не быть. Если оно того стоит.

– Да я не знаю, стоит оно того или не стоит.

– Что оно?

– Да ничего особенного. Сарычев дал мне телефон, сказал позвонить ему.

– Когда позвонить?

Как выяснилось, звонил Усманов Сарычеву на следующий день после того, как стреляли в Прокофьева. И звонил, находясь на улице Боткина. Наверняка звонил с телефона Захара.

– А телефон где? – едва сдерживая радость, спросил Савелий.

Все правильно, пузырь вокруг Сарычева раздулся до невозможности, он должен был лопнуть, и вот это наконец произошло.

– Ну я спрятал его на всякий случай.

– Отлично! Сейчас дашь показания под протокол, и… – Ярыгин качнул головой, в раздумье глядя на Усманова.

Нельзя его выпускать, вдруг сбежит в свою Среднюю Азию, ищи потом. В изоляторе пусть остается, надо будет попросить Терехина, чтобы он определил его в хорошую теплую камеру. И талоны на усиленное питание не помешают.

В управление Савелий решил не заезжать, Сарычева нужно было брать немедленно. Он позвонил Бордову,