Мазохизм смерти и мазохизм жизни - Бенно Розенберг

аналитической теории выявило, что смысл мазохизма состоит в связывании влечений, в связывании влечения к смерти влечением к жизни (эротизация разрушительности); а противоположность этому, мазохистическое измерение всех психических феноменов, появляющихся вследствие связывания влечений, значит – всех психических феноменов, свидетельствует, в свою очередь, о существовании влечения к смерти и об эффективности его действий. Именно об этом мазохистическом измерении в психической жизни мы говорили, описывая роль связывания влечений при формировании объекта и психического аппарата.

Но вместе с тем мы оказываемся перед необходимостью демонстрации того, что такое мазохистическое измерение существует, даже когда симптоматически мазохизма нет, и тем более что такое мазохистическое измерение существует в неврозах и в том, что мы называем, типичным аналитическим процессом. Фрейд помог нам тем, что указал нам существование обязательного общего аспекта всех терапий. Указывая на этот феномен или на такой аспект вещей, происходящих в аналитической терапии, мы отвечаем одновременно на вопрос, который может появиться, а именно что толкнуло Фрейда на то, чтобы ввести в теорию влечение к смерти, неужели речь идет лишь о спекуляциях, теоретических спекуляциях, о которых он пишет в самом начале? Или, быть может, речь идет о концепции, источник которой находится в самом аналитическом опыте. На последних страницах 32 лекции, в лекции о тревоге и о теории влечений, Фрейд дает нам ответ: «Мы несколько отдалились от нашего базиса. Я хочу вам задним числом сообщить, какой была исходная точка этих рассуждений по поводу теории влечений. Та же самая, которая привела нас к пересмотру отношений между Я и Бессознательным, впечатление, вынесенное из аналитической работы, что пациент оказывающий сопротивление, об этом сопротивлении часто ничего не знает. Однако он не осознает в себе не только факт сопротивления, но и его мотивы. Мы должны были исследовать эти мотивы или этот мотив и, к своему удивлению, обнаружили его в интенсивной потребности в наказании, которую мы могли отнести только к мазохистическим желаниям. Практическое значение этой находки не уступает теоретическому, ибо потребность в наказании является худшим врагом наших терапевтических усилий. Она удовлетворяется через страдание, связанное с неврозом, и поэтому крепко держится за нездоровье. Похоже на то, что этот момент – бессознательная потребность в наказании – причастен к любому невротическому заболеванию» (Freud, 1986, p. 145–146; курсив мой. – Б. Р.).

Следовательно, для Фрейда отправная точка была не в спекуляции, не в чистой теории. Тот факт, что мы не находим в тех текстах Фрейда, в которых он вначале говорит о влечении к смерти, такой способ представлять вещи, не является причиной не верить в то, что он сообщает: вполне возможно, что новые идеи или новые концепции появляются у автора и что он их излагает тем или иным способом, и никогда не может быть слишком поздно, особенно если автор является психоаналитиком, учитывать то, что было источником этой концепции, а именно сам аналитический опыт. Отметим попутно: те, кто, цитируя Фрейда, говорит о его спекуляциях с теорией, забывают процитировать пассаж, в котором после двенадцати лет введения понятия о влечении к смерти Фрейд далек, очень далек от того, чтобы представлять это как спекуляцию. Второе общее замечание касается того, что Фрейд говорит о «необходимости в наказании» и о «мазохистических желаниях», при этом предполагающихся, как о некоторых вещах, которые «участвуют при любом неврозе», подчеркивая, что новая теория влечений не является плодом размышлений о пограничных состояниях, что еще раз речь идет о том, что всегда являлось предметом предпочтений в психоанализе – о неврозе, о всех неврозах. Почему необходимость в наказании, почему бессознательное чувство вины, почему негативная терапевтическая реакция (о ней Фрейд говорит в том же тексте), почему моральный мазохизм являются составными частями любой психоаналитической терапии? Мы не можем в этом тексте рассуждать о чувстве вины в целом, о негативной терапевтической реакции, о моральном мазохизме (см. первую главу). Следует, однако, акцентировать внимание на важной в этих дебатах причине: посредством переноса и через формирование невроза переноса появляется явная ресексуализация, в этом случае ресексуализации Сверх-Я, то есть регрессии Сверх-Я к эдипову отцу, которая является источником Сверх-Я, такая регрессия составляет самую суть морального мазохизма, становится причиной появившейся потребности в наказании со стороны эдипова отца и некоторых негативных терапевтических реакций, связанных с моральным мазохизмом. Естественно, что варианты этого явления разные в зависимости от случая, но такое мазохистическое измерение кажется нам необходимым и неизбежным во всех анализах, длящихся достаточно долго.

Что может привнести в практику психоанализа такая сенсибилизация к мазохистическому измерению в терапии, а следовательно, и к влечению к смерти, которое в нем присутствует? Полагаем, что исторически психоаналитическая практика обогащается новыми ссылками.

Первой из этих ссылок является то, что мы можем назвать объектной референцией, то есть проблема инвестирования объекта, в данном случае имеется в виду, что такая инвестиция объекта входит в противоречие с самосохранением (влечениями Я…) индивидуума и с его психическим аппаратом или с его способностями функционирования.

Аналитическая практика обогатилась после 1913 года второй ссылкой – нарциссической референцией, которая внесла ясность в то, что виделось как объектная референция, которая остается первичной основой для нашей практики и комбинируется или связывается с нарциссической референцией, обязательной, необходимой и неизбежной. Во Франции Белла Грюнберже и его школа привнесли свой значительный вклад в укрепление этой второй важной референции, для понимания нарциссизма.

Мы полагаем, что вследствие обоснования влечения к смерти и новой теории влечений в 1920 году нужно учитывать то, что можно назвать третьей референцией нашей аналитической практики – мазохистическую референцию, потому что только посредством этой референции можно принимать и понимать отрицательное, но также и положительное воздействие влечения к смерти. Пытаться работать, понимать все то, что происходит во время сеанса с точки зрения этой третьей референции, не так уж легко, потому что речь идет не только о работе по устранению мазохизма. Мазохизм как связывание влечений, о чем мы долго говорили, с которым в конечном счете он идентифицируется, имеет как положительные, так и отрицательные аспекты, что указывает на сложность мазохистических проблем.

Но прежде всего, как и при объединении объектной референции с нарциссической референцией, в этом случае идет речь – что изначально более сложно – о наблюдении совместного действия того, что является объектным, нарциссическим и мазохистическим, попытаться увидеть в важных феноменах психоанализа, как эти явления комбинируются между собой. Возьмем, к примеру, регрессию, которая сопровождается переходом к нарциссическому инвестированию объекта, кроме того, согласно Фрейду, любая регрессия сопровождается разъединением влечений и в первую