Творцы грядущего - Алекс Бонд

Я заметил, что этот канатный путь, по которому ходили локомотивы, очень круто опускался от одного шлюза к другому и подумал, что при обратном движении локомотив вряд ли мог бы подняться по нему.

– Это зубчатая железная дорога, – сказал Хокинс.

– Что это значит? – спросил Билл.

– Это значит, – терпеливо пояснил Хокинс, – что посередине этого канатного пути есть колесо с зубцами, а другие такие же колеса имеются внизу у локомотива. Зубцы на колесах устроены так, что они задевают друг за друга и тянут локомотив беспрерывно вверх во время подъема. При спуске же они несколько тормозят его ход. Зубцы не дают локомотиву скользить, когда он тащит за собой тяжелый груз.

Забавно было смотреть, как эти крошечные локомотивы тащат за собой в шлюз громадный океанский пароход в пятьдесят тысяч тонн водоизмещения, в то время как два других таких же лилипута-паровоза сдерживают пароход сзади, чтобы он по инерции не налетел на перегородку и не разбил ее вдребезги.

Когда мы проходили через третий шлюз, то увидели запасную перегородку. Это было громадное сооружение, похожее на железнодорожный мост.

– В случае несчастья, – объяснил Хокинс, – они поворачивают мост (он становится поперек шлюза) и опускают целый ряд затворов в воду до самого дна, вследствие чего вода перестает спадать.

Как только мы прошли через шлюзы, то сошли на берег и начали осматривать окрестности.

К югу от нас простиралось огромное озеро Гатун, а плотина казалась издали небольшим возвышением.

Мы пошли вдоль плотины до затвора, но он был заперт, потому что озеро было еще полно. На одной стороне его была силовая станция, где часть реки вырабатывала электрическую энергию для передвижения локомотивов и затворов в шлюзах не только в Гатуне, но и в Мирафлорес, и в Педро Мигуэль на стороне Тихого океана.

– О! – вдруг вскрикнул Хокинс. – Да ведь это полковник Гаэтальс. Пойдемте, мальчуганы, я вас с ним познакомлю!

– Он вас знает? – спросил до глубины души потрясенный Билл.

– А вот, посмотрим. Говорят, он узнает всех, кого видел хоть раз. Я с ним в прошлом году ходил здесь, осматривал сооружения целый час и удивлялся, что он всех, кто здесь работает, знал чуть не по имени.

Я ожидал, что великий строитель Панамского канала будет одет в блестящую форму, как подобает лицу в таком высоком чине. Но человек, к которому господин Хокинс подвел нас, был одет в простой белый костюм, который почти все носят в тропиках, и в широкополую соломенную шляпу.

– Как поживаете, Хокинс? – спросил он дружески, как своего старого знакомого. – Опять здесь?

– Да, полковник.

Господин Хокинс сиял от удовольствия.

– Я привез с собой двух молодых товарищей, нашел их по дороге.

– Очень рад познакомиться, – сказал полковник, пожав нам обоим руки, – вы наверное приехали смотреть, как мы будем взрывать завтра Гамбоа, не правда ли?

– Да, – пробормотал, я, счастливый, что пожимаю руку такого великого человека.

– Вы видите, он узнал меня! – с торжеством воскликнул Хокинс, когда полковник ушел. – Это чудесный человек. Он здесь для всех как родной отец. По воскресеньям утром его дом открыт для каждого, кто работает в этом деле. У кого есть горе, тот идет с ним к полковнику. Если кому-нибудь нужны слова ободрения, он идет за ними к нему же. Если вы останетесь здесь до воскресенья, вы непременно должны пойти посмотреть на прием. И вместе с тем это человек, который умеет пошутить. В последний раз, когда я был здесь, он показывал канал представителям конгресса. Один из молодых членов этой компании задавал все время какие-то дурацкие вопросы. В это время как раз поднимали затворы на Гатунской плотине. И вот молодой человек предложил своей компании, шутки ради, забраться на эти затворы. Когда никто не согласился, он начал взбираться сам. Это была опасная забава, потому что над головой его качались тяжелые рычаги, которые могли столкнуть его. Он понял опасность, когда поднялся уже футов на двадцать пять, и начал спускаться. Когда он очутился на земле, то спросил полковника: «В какой чин вы меня произведете за этот смелый подвиг?» – «Я вас произведу в чин «Ч. Г.», – ответил полковник. – «А что это значит?», – спросил молодой член конгресса. – «Чемпион глупости», – спокойно ответил полковник под дружный взрыв хохота всей компании.

Мы надеялись совершить вечером прогулку по озеру, но Джо представилась возможность спуститься обратно, и это расстроило наши планы.

Мы провели весь день в том, что ходили хвостом за Хокинсом, который изучал озеро Гатун во всех подробностях.

Наконец, когда начало темнеть, мы сели на поезд и приехали в Панаму усталые, не способные уже ни к каким осмотрам достопримечательностей.

На следующий день мы были свидетелями одного из самых важных событий в жизни Панамского канала. Земляная преграда, сдерживавшая воды реки Чагри во время работ по углублению дна канала, должна была быть взорвана динамитом, и тогда воды озера Гатун должны были распространиться по всему пространству канала от одного океана до другого, и канал должен был уже считаться вполне законченной постройкой.

На следующее утро, как только я проснулся, то сейчас же вскочил с постели и подбежал к окну, чтобы увидеть Великий океан. То, что я увидел, сначала удивило, а потом смутило меня.

– Билл! – крикнул я. – Проснись!

Билл повернулся на другой бок с намерением заснуть еще раз. Но я решил не допускать этого и вытащил его из постели.

– Что тебе нужно, чего ты пристаешь ко мне? – бормотал он, не открывая глаз. – Который час?

– Вот этого-то я как раз и не понимаю, – сказал я, – как будто должно быть утро, но солнце на западе. Мы одурели оттого, что спали так долго и, наверное, проспали взрыв. Какая досада!

– В чем дело? – промычал Билл, открывая, наконец, глаза.

– Да ты посмотри в окно – настаивал я„

Билл протер глаза и взглянул на красный диск солнца, который словно готов был исчезнуть за океаном.

– Ну? – сказал я после того, как Билл глазел на солнце целую минуту.

– Да оно восходит, Джим, – сказал он спокойно.

– Каким же образом, Билл? Очнись. Ведь это Великий океан. Разве нет?

– Ничего не поделаешь, Джим. Все равно, оно восходит. Ты посмотри хорошенько.

Мне пришлось сознаться, что он прав: солнце всходило.

– Ну, тогда это не Великий океан, – зая- вил я.

– Я не совсем уверен в этом, – сказал Билл, переходя к столу, на котором лежала карта, купленная накануне. – Давай, посмотрим.

Только тут я в первый раз понял: Панамский перешеек имеет такое направление, что конец канала на Великом океане находится к юго-востоку от его начала на Атлантическом, и люди в Панаме видят солнце восходящим из Великого океана, между тем как в Колоне оно садится за Атлантическим.