Американский хищник - Морин Каллахан

Вся криминалистическая психология отчаянно бьется над одним вопросом: рождаются ли люди психопатами или становятся? Споры ведутся еще со времен Сократа, который считал, что человеческие существа не способны на преднамеренное зло. Зловредные поступки проистекали из невежества и заблуждений. «Есть только одно хорошее – знание, – говорил он. – И только одно зло – невежество».

Два тысячелетия спустя мы можем с уверенностью утверждать только одно: злодеи всегда жили среди нас. Но почему? Что делает их такими?

Как отозвался об этом известный писатель Рон Розенбаум, «рассуждения о зле бесконечны» и они больше не являются периферией психологии, психиатрии или философии. Мы смотрим на медицину и технологии в ожидании объяснения, но наука еще не достигла таких высот. Никакое сканирование мозга не может зафиксировать тенденцию к психической патологии. Социальная психиатрия столь же в этом смысле бесполезна. Изучение близнецов показало, что психопатия может быть чертой наследственной, нежели возникшей в результате воздействия окружающей среды, и все же хорошие дети могут вырастать у плохих родителей, и наоборот.

Мы пока недалеко ушли от теорий, возникших тысячу лет назад, рассуждая, что некоторые люди попросту рождаются такими. Но, в конце концов, Хайди Киз воспитала десять детей. Только у одного наблюдалось отклонение от нормы.

Самым молодым человеком, о котором Хейзелвуд знал, что у него психопатическое расстройство, был трехлетний мальчик, которого мать застала за эротической искусственной асфиксией. И из этого малыша вырос серийный убийца. Девятилетние дети, жившие в хороших семьях с нормально развившимися братьями и сестрами, демонстрировали настолько сильные проявления крайне психопатического поведения, что родители начинали бояться, что их собственный ребенок может убить их. Наиболее подходящие люди, которым можно задавать вопросы «как?» и «почему?», – сами серийные убийцы.

Так считают и эксперты ФБР по поведенческому анализу. В 2008 году в бюро был основан музей для исследования сознания таких преступников, полностью сосредоточенный на серийных убийцах и их развитии с самого детства. Аналитики используют произведения искусства, дневники и другие личные вещи в попытке выработать карту ума каждого убийцы, в надежде создать единый трафарет для них всех. В основе этих попыток лежит вера, что каждый монстр время от времени позволяет маске душевного здоровья упасть со своего лица.

Но один только Киз показал, что подобный тезис в корне неверен. С самого начала он заявил следователям:

– Нет никого, кто знает меня или кто бы знал меня в прошлом… Я – это два разных человека.

Каждый сыщик, кому повезло участвовать в таком расследовании, а среди команды Пэйна Киз считался «единственным в жизни» случаем, стремился узнать его изначальную историю. Это был непреодолимый соблазн, мысль о том, что если бы они смогли понять особенность его становления, то, вероятно, сумели бы уловить причину. То самое «почему?».

Киз не желал давать следователям ничего об этом. На вопрос «почему?» он отделывался ответом: «А почему бы и нет?» Они подозревали, что он мог пережить насилие еще ребенком, что было почти обязательной вехой для подобных ему преступников, но Киз отрицал это. Кроме того, он вообще считал, что детская травма не могла послужить причиной для чего бы то ни было. Он считал такую идею фрейдистской чушью. Снова и снова он настаивал: ничто в его натуре не было виной семьи. Они были хорошими людьми и любили его. Одним из последствий настойчивого желания Киза получить смертный приговор стала назначенная судом психиатрическая экспертиза. Все следователи были убеждены в его душевном здоровье. Долгосрочное планирование, меры, которые он принимал не только для сокрытия преступлений, но и своей истинной натуры, свидетельствовали о его абсолютной психической нормальности. Это был человек, отличавший добро от зла и понимавший последствия того, что его поймали.

Однако Геден и Нелсон хотели проведения психиатрической экспертизы. Она могла дать наиболее глубокое проникновение в его прошлое. Она наверняка что-то объяснит.

Верно?

В пятницу, 27 апреля, Киз сидел перед доктором Рональдом Рёшем, ведущим судебно-медицинским психологом в штате Вашингтон и в Канаде, в кабинете предварительной экспертизы Анкориджа. Они беседовали шесть с половиной часов. Отчет Рёша наряду с допросами, проведенными на Аляске, в Техасе и в штате Вашингтон, как и дневниками, изъятыми из дома Киза, позволили следователям выстроить, наконец, его историю. Это было как обнаружение пентименто, когда под портретом проступают и становятся видимыми черты оригинальной работы художника, измененная композиция, которая не видна под образом, в каком картина представлена миру.

Израел Киз родился в маленьком городке Коув, штат Юта, 7 января 1978 года. Его родители познакомились еще подростками в своем родном Лос-Анджелесе, сошедшись на той почве, что оба были своего рода изгоями. Хайди Хоканссон удочерила немолодая супружеская пара, прожившая вместе семнадцать лет, прежде чем решила завести ребенка и создать полноценную семью.

Хайди была одиночкой. Она не зацикливалась на своих биологических родителях и на вопросе, почему они ее бросили. Она была слишком взрослой для своего возраста. Хайди не нравились футбольные матчи или тусовки на пляже, она всегда предпочитала компанию взрослых. Джон Джеффри Киз, которого все называли просто Джефф, был в этом схож с ней. Свободное время он проводил с семьей или обучаясь чинить все сломанное, или же за чтением книг. Оба принадлежали к числу мормонов.

Хайди исполнился двадцать один год, а Джеффу двадцать два, когда они поженились. Наиболее формирующим характер опытом для Хайди к тому времени были одиннадцать лет в качестве девочки-скаута. Для Джеффа той же цели послужила миссионерская деятельность в Германии. Оба были хорошими, цельными, богобоязненными людьми, не желавшими ничего, кроме как взрастить своих детей на лоне природы. В первый же раз, когда Хайди зашла глубоко в лес, она подумала: почему кто-то может предпочитать жить в больших городах? Разве может город, возведенный людскими руками, сравниться с этим творением Божьим?

И они переехали в Юту. Их первая дочь, названная Америкой, родилась в 1976 году.

Это были роды на дому, как и следующие девять. Всех Джефф принимал сам. В больницах слишком много правил. По крайней мере, так они объясняли это людям. Правда же заключалась в том, что Джефф ненавидел докторов и питал глубокое недоверие к современной медицине. Он сам никогда не делал прививки и не хотел, чтобы их делали его детям. Хайди с ним соглашалась. Она никогда не болела. А потому никто из их детей не имел свидетельства о рождении, номера социального страхования и не ходил в школу. Никто, кроме родителей, и, уж конечно, не государство не имело право диктовать, как им воспитывать своих детей.

Но у Хайди и Джеффа были соседи, и они в достаточной мере обеспокоились, чтобы сообщить властям о странной маленькой семье, в которой двое детей редко выходили из дома. Именно тогда Хайди и Джефф решили переехать за сотни миль оттуда в штат Вашингтон, где недвижимость стоила дешево и не было соседей, с которыми приходилось считаться. На деньги, скопленные за счет ремонтных работ Джеффа и часто сидевшей с чужими детьми Хайди, они купили 160 акров земли на вершине холма в Колвилле поблизости от национального заповедника. Они начали жить на земле, окруженной могучими деревьями и горами высотой в пять тысяч футов. Природа стала для них крепостью. Для большинства детей она обернулась своего рода тюрьмой.