Огненная сага - Бернхард Хеннен

Улица была заполнена сотнями зрителей. Похоже, весь город поднялся на ноги, чтобы увидеть его. Около двух десятков городских стражей окружили повозку в два ряда, образовав сине-белую стену. В дополнение к своей повседневной форме они несли тяжелые павезы, щиты почти с человеческий рост, которыми отталкивали зевак, подходивших слишком близко к повозке.

– Милан! Милан! – крикнул кто-то из толпы и дико замахал руками. Вокруг были мужчины и женщины, которых он никогда раньше не видел. Некоторые проклинали его и бросали рыбные отходы вслед повозке.

Милан крепко вцепился в боковые стенки. При виде толпы у него подкосились колени. Казалось, каждый знал, что он сделал в порту. Это больше не было испытанием силы между ним и его отцом. Теперь, когда был задействован весь город, простое наказание и быстрое прощение были уже невозможны.

У него во рту пересохло, будто он наелся пыли. Каждый вдох причинял мучения. Он заставил себя встать и выпрямить спину.

Что-то сильно ударило его по затылку, затем слизистая масса побежала по его шее, за воротник рубашки и дальше по спине.

Милан притронулся к шее и взглянул на свои липкие пальцы. Кто-то бросил в него тухлое яйцо.

Люди продолжали бросать в него разные отходы, и он не мог увернуться от них. Затем он увидел, как прижали к земле человека, который попытался что-то бросить в него.

Городская стража не вмешивалась в драку, поскольку ей хватало хлопот: она пыталась оттеснить всех, кто хотел приблизиться к повозке.

Они заехали на Площадь Героев. Здесь тоже было полно людей. Будто генерал, которым он когда-то был, Джованни Виллани возвышался над толпой. У Милана появилось ощущение, что победитель битвы у Кровавого моста обвинял его, указывая на него своим орлиным жезлом.

Повозка проехала мимо аркады и свернула на рыбный рынок. Толпа зевак становилась все плотнее. Море лиц окружало Милана со всех сторон. Как это могло произойти?

Городские стражи позади своих товарищей с павезами были вынуждены все чаще прибегать к ударам тупым концом алебард, чтобы расчистить путь.

Уже издалека Милан увидел деревянную платформу на рыбном рынке. Под колесами, с которых по-прежнему свисали растерзанные останки двух контрабандистов, собрался городской совет. Среди сановников Милан узнал и своего отца.

Перед ними возвышалась скамья палача. Устройство напоминало узкий стол, за исключением того, что деревянная панель была снабжена плотно закрепленными кожаными ремнями. Перед скамьей стояла большая плетеная корзина.

Милан сглотнул. Внезапно происходящее показалось ему страшным сном. Это не могло быть реальностью! В любой момент он должен был проснуться и снова оказаться в тюремной камере.

У него дрожали ноги. Пытаясь совладать с собой, он выпрямил спину и еще сильнее сжал боковые стенки повозки, но его ноги не хотели подчиняться ему.

Повозка подъехала к деревянному помосту слишком быстро. Двое стражей залезли внутрь и схватили Милана под руки. Он был им за это благодарен. Без их поддержки он рухнул бы наземь.

– Идиот! – прошипел Лоренцо, когда стражи протащили его мимо.

Ноги Милана были как две пустые винные трубки, которые волочились по ступенькам короткой лестницы, ведущей к месту казни.

Отец молча посмотрел на него ледяным взглядом. В глазах некоторых членов совета Милан прочитал сочувствие.

Его положили на скамейку животом вниз. Грубые руки прижали юношу к деревянной поверхности, в то время как вокруг его туловища, рук и бедер закрепили широкие кожаные ремни. Вскоре ремни затянули так крепко, что Милан больше не мог сдвинуться ни на дюйм.

Его голова торчала над краем скамейки. Прямо под ней находилась плетеная корзина, прутья которой были покрыты темными брызгами.

– Ты опозорил имя нашей семьи.

Милан не мог повернуть голову и едва слышал тихие слова отца. Толпа на рынке шумела. Раз за разом кто-то произносил его имя.

– Скажи мне сейчас, кто из рыбаков взял с собой сбежавшую женщину, и я смогу предотвратить худшее.

Милан посмотрел в корзину. Было ли суждено и ему сложить здесь свою голову?

Одно имя, и его жизнь продолжилась бы…

Но что за жизнь! Весь город стал бы свидетелем того, как он трусливо покорился своему отцу. Как он просто отказался от своих идеалов. Милан не сделал ничего плохого.

– Я никого не предам.

Его голос звучал не так решительно, как ему хотелось бы. Он дрожал и был тихим. Вероятно, никто, кроме отца, не услышал его слова.

Нандус сделал шаг вперед, присел на корточки и посмотрел ему в глаза.

– Какой же ты дурак!

У Милана перехватило дыхание. Так Нандус еще никогда на него не смотрел. Во взгляде отца была не злость, а уважение.

Верховный священник встал на ноги.

– Исполнить приговор!

ДАЛИЯ, РЫБНЫЙ РЫНОК, УТРО, 2-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Милан стиснул зубы. Слезы затуманили глаза, когда с его ног сорвали сапоги, а затем и носки. Что это значило? Он почувствовал, как его лодыжки засунули в грубую петлю.

– Отрубите ему голову! – крикнул кто-то из толпы.

Одним рывком веревка затянулась вокруг его лодыжек, затем ноги подняли так, чтобы голые подошвы были направлены вверх.

Милан боролся с широкими кожаными ремнями, которыми он был привязан к скамье.

– Двести ударов! – произнес отец громким голосом.

Что-то шлепнуло по голым подошвам Милана. Он дернулся, но боль была терпимой. Он поклялся себе, что стерпит наказание.

– Один! – начал отсчет пронзительный голос.

Со свистом опустился еще один удар.

– Два!

Милан подумал о лице Нок. О ее маленькой груди, ее звонком смехе.

– Три!

Он хотел оказаться в мыслях подальше от рыбного рынка, от боли. Была ли она здесь? Он должен оставаться мужественным, не плакать, не кричать. Это наверняка ее впечатлит.

– Четыре!

С каждым ударом боль усиливалась, поднималась по его икрам и разливалась по всему телу. Как это было возможно?

– Пять!

Удар пришелся ему по пяткам. Его ступни судорожно сжались. Милан закашлялся. Слезы выступили у него на глазах, и он ничего не мог с этим поделать.

– Шесть!

Удар пришелся посредине обеих подошв. Снова эта струящаяся боль, которая хотела покорить все его тело.

– Семь!

– Нок, – прошептал Милан.

«Лишь бы не быть здесь», – отчаянно подумал он…

ДАЛИЯ, РЫБНЫЙ РЫНОК, УТРО, 2-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ