Огненная сага - Бернхард Хеннен

ДАЛИЯ, ПАЛАЦЦО ТОРМЕНО, НОЧЬ, 2-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Милан сел на край кровати. Его подошвы болели от малейшего движения. Даже когда он не двигался, они горели так, будто их продолжали бить кнутом.

Он осторожно поставил правую ногу на пол и ахнул от боли. Перед глазами заплясали яркие огоньки. Невозможно! Все так, как сказал отец. Он прикован к кровати. Он больше не выйдет из этой комнаты, пока его не отвезут в Красный монастырь, а оттуда еще никому не удавалось сбежать. Он не увидит Нок и Фелицию еще несколько лет. Возможно, даже никогда…

Милан расплакался и ощутил прилив ярости. Разве мог он просто принять то, как совет наказывал людей? Разве мог он, как и все остальные, пройти мимо выставленного на всеобщее обозрение мертвого мальчика и его жестоко униженной матери? Неужели с возрастом сердца людей ожесточались и они смирялись с окружающим миром, независимо от того, как он выглядел?

Станет ли он таким же, как отец, когда его волосы поседеют? Милан не мог себе этого представить.

Иногда старый Джакобо рассказывал ему о юности отца. Как ему было наплевать на то, что говорили взрослые, и как он ходил в Швертвальд с большим черным псом, хотя это было строго запрещено. Или как Нандус вступил в битву на стороне рыцарей империи и бросил вызов ужасному граду стрел, выпущенных коварными лучниками. Он рискнул своей жизнью, чтобы спасти раненых товарищей, отправился вглубь леса с горсткой сообщников, чтобы освободить пленного генерала и убить одного из герцогов Швертвальда.

Эти истории походили на сказки. Они не могли быть о том человеке, который только что сидел на его кровати.

Внизу в палаццо раздались громкие голоса. Наверное, что-то случилось. Теперь он также услышал голоса Фабрицио и Джулиано.

Милан снова выпрямился и поставил ногу на землю. Он попытался игнорировать боль. Подумал о красиво накрашенном лице Нок, которое одним вечером выглядело так, как будто на нем осела звездная пыль.

Он поставил вторую ногу на пол и застонал от боли. В ярости он сжал кулаки и заставил себя встать. Его ноги подкосились, и он упал на бок.

Внизу захлопнулась входная дверь. Милан услышал стук тяжелых подошв на лестнице перед палаццо. Затем все стихло.

Милан лежал рядом с кроватью и смотрел в потолок, на который от двух свечей падали лучи неровного медового света. Все его мечты разбились. Он больше не увидит Нок. Милан не думал, что придется заплатить такую цену. Его силы воли не хватало, чтобы попытаться подняться на кровать.

Поддавшись жалости к себе, он неподвижно наблюдал за игрой света, пока слабый звук у окна не привлек его внимание. Тонкое лезвие появилось в промежутке между ставнями и подняло защелку. Внутрь залезла фигура в белой накидке.

Фелиция!

Она одарила его пленительной улыбкой.

– Тебе было слишком неудобно в постели? – немного насмешливо спросила она и небрежным жестом бросила накидку на конторку. – Ты хорошо показал себя на рыбном рынке. Должна признаться, что ты дважды удивил меня. Первый раз своим решением помочь матери мертвого мальчика, а второй – мужеством, с которым ты перенес свое наказание. Даже Раинульф проникся уважением к тебе за твою стойкость.

На ней были высокие сапоги на плоских каблуках, белые брюки и нежная белая блузка. Кожаный лиф с несколькими небольшими карманами подчеркивал ее талию. Меч свисал с ее пояса. На брюках и блузке были мелкие ржаво-красные пятна.

– Это кровь? – недоверчиво спросил Милан.

Фелиция посмотрела на себя:

– Ох! Боюсь, что да. Эти пятна доставят хлопоты моей прачке.

– Твоей прачке? – повторил он глухим голосом. Вероятно, было бы неразумно спрашивать ее, чья это была кровь.

– Я хочу знать, принял ли ты решение. Я могу высказать свое предположение, основываясь на твоих действиях, но я должна знать без всяких сомнений: ты стоишь на стороне отца и Лиги или же будешь бороться за свободу Швертвальда?

– На стороне своего отца я точно не стою.

Милан поднялся на край кровати. Ему было неудобно лежать перед ней на полу. Он взглянул на ее меч с потертой кожаной оберткой вокруг ручки. Этим оружием часто пользовались.

Фелиция внимательно посмотрела на него и кивнула:

– Я ценю честные ответы. А также то, что ты меняешь знамя, под которым борешься, не с такой легкостью, как наемные солдаты. – Она расстегнула боковые застежки своего лифа. – Ты заслуживаешь того, чтобы знать, кто перед тобой.

Лиф соскользнул на пол, и она, не снимая перчаток, расстегнула блузку.

У Милана пересохло во рту. Он хотел что-то сказать, но не знал что.

Она повернулась к нему спиной, сняла блузку через голову и распустила волосы. Между огненно-рыжими прядями была видна крупная татуировка.

Милан не мог поверить своим глазам. Обвитый розами меч! Рукоятка оружия находилась сверху, крестовина лежала поперек на плечах, а лезвие было изображено прямо на ее позвоночнике.

– Я Меч Роз, – гордо произнесла она.

Милан еще никогда не видел татуированную женщину. И это изображение… Тот, кто носил его в Швертвальде, бросал вызов смерти, а в городах Лиги такая татуировка могла привести ее обладателя на помост палача. До этого он видел обвитый розами меч лишь раз, когда был маленьким. В Зале побед в Панорме на стенах висели щиты с изображением мечей герцогов Швертвальда. Милан с ужасом подумал об историях, которые были связаны с этими щитами, и о гипсовых масках, снятых с лиц покойников и выставленных под щитами.

– Ты знаешь то, что видишь? – В голосе Фелиции слышались нотки раздражения, как будто его молчание было последним, чего она ожидала.

– Только герцогам разрешено носить такие татуировки с мечами, – тихо сказал он.

– Милан Тормено, я предлагаю тебе свою защиту и возможность бороться за правое дело. Я буду честной с тобой и сегодня ночью отвечу на любой твой вопрос.

– Мой отец… – Он взглянул на дверь.

– Твой отец вернется не скоро. – Она обернулась, абсолютно не стесняясь того, что он видит ее обнаженную грудь. – Полагаю, верховный священник сейчас стоит перед телами трех мужчин, которых я убила два часа назад. То, что мы можем спокойно поговорить с тобой здесь и сейчас, было одной из причин, по которой им пришлось лишиться жизни.

– А какие еще были причины? – подозрительно спросил он.

– Сегодня был твой день, Милан. Но с завтрашнего дня все снова начнут говорить о Человеке-вороне. – Она расстегнула пояс и прислонила оружие к конторке. – Тот, кто найдет мертвых, также обнаружит явные доказательства того, что они стали жертвами Человека-ворона.

Он не понимал, о чем она говорила.

– Человека-ворона?

– У нас в лесу нет Красного монастыря, тем не менее мы сохранили знания о тайнах прошлого. Человек-ворон, Белая королева, Морская ведьма… все это наши сказки, которые вы попросту продолжаете пересказывать. – Она коротко улыбнулась, как будто еще не все сказала по этому поводу, а затем снова стала серьезной. – Королева вернется! Этот день близок. Нам осталось еще немного продержаться. В час крайней нужды она вернется, чтобы защитить свой народ. – Фелиция взяла свою блузку и снова надела ее. – Твой отец вообще ничего тебе не рассказывал? Он обучал и готовил тебя к пребыванию в монастыре, но при этом ничего не объяснял.