Невеста ветра - Наталия Осояну

— На шестой, — послышался голос Крейна. Собственно, эту историю должен был рассказывать он, потому что Джа-Джинни все время, пока на борту находился чужак, просидел в трюме, изнывая от скуки.

— Да, на шестой… этот человек заболел, и очень серьезно. — Джа-Джинни не стал уточнять, что причиной болезни была некая сушеная трава, которую пассажиру подсыпали с молчаливого согласия капитана. — Мы решили на всякий случай проверить его бумаги и обнаружили, что честный купец — на самом деле имперский агент, который выслеживает — кого? Правильно. Кристобаля Крейна и его фрегат. Самое интересное, агент, хоть и был весьма умен, искренне верил, что находится на фрегате обыкновенных контрабандистов, хотя и жуликов, но мелких. Ему нужна была рыбка по крупнее. И тут капитан…

Щелк!

Краем глаза Джа-Джинни успел разглядеть, как Крейн едва прикоснулся к руке мальчишки: она сломалась легко, словно сухая ветка. Тело Люса выгнулось дугой, по подбородку побежала струйка крови — он прикусил губу, — но в этот миг за дело принялась Эсме.

Из-под ладоней целительницы вырвалось такое яркое сияние, что крылан на мгновение зажмурился. Когда он открыл глаза, то первым делом увидел, как Люс смотрит на Эсме и недоверие в его взгляде сменяется надеждой.

— Мне не больно… — прошептал мальчик. — Совсем не больно…

Отблески золотистого света ложились на неподвижное лицо Эсме, придавая целительнице совершенно неземной вид.

— Смотрите! — вдруг восхитился Люс. — Она же… она похожа на статую Заступницы в портовой часовне! Правда?

Скодри, а потом и Агнес приблизились к кровати сына.

— Ты прав… — слегка растерянно проговорила Агнец. — Они так похожи, словно эту статую с нее ваяли. Капитан, вы ведь были в нашей часовне?

— Очень давно, — лаконично отозвался Крейн.

«Врешь ты все, — подумал крылан с беззлобной усмешкой. — Не был ни разу, и я даже знаю почему». А вот сам Джа-Джинни был — но в тот год еще никакой статуи Эльги там не оказалось. Вероятно, ее установили потом: не иначе кто-то из богатых пиратов исподволь замаливал грехи.

— Обязательно отведите туда Эсме! — попросила Агнес. — Это просто чудо… сходство необыкновенное…

Исцеление между тем продолжалось: рука Люса менялась на глазах — болезненный желтый цвет кожи сменился здоровым загаром, в отмершие мышцы возвращалась жизнь. Мальчик, сосредоточенно нахмурившись, уставился на свои пальцы, словно хотел взглядом заставить их шевельнуться.

— Все! — выдохнула Эсме и упала без сил. Крейн еле успел ее подхватить.

— Ну же, Люс! — Агнес стиснула локоть мужа, но не двинулась с места, как будто неосторожное движение могло спугнуть птицу удачи, ненароком залетевшую в их окно. — Люс…

Он вытянул руку, согнул пальцы. Сжал кулак. И заплакал.

…Эсме пришла в себя и оглядела собравшихся в комнате людей. Поначалу ее взгляд не понравился крылану — уж слишком он был сонный, смурной, — но постепенно силы к ней возвращались.

— Ты в порядке? — спросил магус, сидевший на корточках возле кровати. Девушка кивнула. Джа-Джинни ясно видел по ее лицу: Эсме считает себя виноватой в том, что капитану пришлось выдать свою тайну, но слишком устала для угрызений совести. Кристобаль, сохранявший невозмутимый вид, помог ей встать.

Люс, которого обнимали родители, восторженно глядел на своих спасителей, но постепенно он осознал, что тишину, повисшую в комнате, иначе как напряженной назвать нельзя. «Капитан…» — начал он и осекся.

Скодри и Крейн смотрели друг на друга, почти не мигая. Магус первым отвел взгляд; взял со спинки кровати свою куртку, небрежно перебросил ее через плечо.

— Я рискну попросить вас всех, чтобы произошедшее в этой комнате не покинуло ее пределов, — сказал он с легкой улыбкой. — Хотя, конечно, вы вольны мне слова не давать.

— Мы никому не скажем, — быстро проговорила Агнес. — Это останется тайной. Правда?..

Скодри прищурился.

— Из какого ты клана?

— О, Заступница! — Крейн скривился. — А раньше это для тебя не имело значения…

— КЛАН! — зарычал Скодри. — Назови свой клан! Джа-Джинни отступил к окну и увлек за собой Эсме — целительница была слабой и безвольной, словно тряпичная кукла. «Второй этаж… взлететь не сумею, наверное… хоть попытаюсь…»

— У меня нет клана, — бесстрастно ответил Крейн. — Я сам по себе, устраивает тебя это или нет. А теперь разреши мне уйти или прикончи прямо сейчас!

Невыносимо долго они снова сверлили друг друга взглядами, а потом Скодри отступил, увлекая за собой жену и сына.

— Благодарю. — Магус склонил голову. — Что ж, спасибо за интересный вечер, но пора и честь знать.

Он прошел мимо хозяев дома, не забыв улыбнуться Люсу.

Джа-Джинни и Эсме последовали за своим капитаном.

Когда они вышли на улицу, Крейн вдруг замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Джа-Джинни замер, сжимая запястье Эсме: он увидел, как руки магуса от кончиков пальцев до локтей покрылись искрами — теперь их было намного больше, чем тогда, в таверне.

— Джа-Джинни… — хрипло проговорил Крейн. — Мне нужно… побыть одному.

— Не вопрос, капитан, — сказал крылан, с трудом заставив себя говорить спокойно. — Мы доберемся до гостиницы и сами.

— Отлично. Присмотри… за всем…

И он растворился в темноте, не дожидаясь ответа. «Присмотри за всем» — значит, капитан исчезает не на одну ночь. Что ж, такое уже случалось раньше. Джа-Джинни взглянул на Эсме — что она сделает? О чем спросит? Но девушка промолчала.

Крылан и целительница молча шли по темной безлюдной улице. Негромко цокали по мостовой когти Джа-Джинни, да постукивали деревянные подошвы сандалий Эсме; над спящим Лейстесом разносилось мелодичное пение цикад, а где-то впереди море ворчливо билось о каменный пирс.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Джа-Джинни и тотчас понял, насколько глупо прозвучал вопрос. Прохладный ночной воздух помог Эсме немного взбодриться, но она по-прежнему выглядела уставшей.

— Спать хочется, — тихо ответила целительница. — Интересно, сколько дней ушло…

Крылан резко остановился.

— Ты о чем?

Эсме криво улыбнулась, вздохнула — она выглядела как человек, которой ненароком выдал свой секрет и теперь понимает, что придется объяснять слишком многое.

— Моя сила делится на две неравные части. Большую я использую, когда исцеляю больных, а меньшая необходима мне самой, чтобы жить. Понимаешь?

— Не очень… — честно признался крылан.

Она опять вздохнула.

— Целители для того и пьют снадобья, чтобы не черпать силу из собственного тела, поскольку она быстро закончится, и тогда… все еще не понял?

— Ты хочешь сказать… — Он ошеломленно уставился на хрупкую маленькую девушку. — Всякий раз, исцеляя кого-нибудь, ты уменьшаешь собственную жизнь?!