Невеста ветра - Наталия Осояну

— Об-боротная сторона… — раздалось сбивчивое бормотание. — Она есть… у всего… Я не знала, не знала! Я не хочу быть… такой!

Оборотная сторона дара Эльги оказалась ужасной. Выходило, что целители могут не только лечить; теперь слова Эсме, сказанные накануне ночью, приобретали совсем другой смысл.

Целитель — отражение мира, полного боли и страдания…

Но в мире есть не только боль — он многогранен и многолик, поэтому тот, кому судьбой предначертано быть зеркалом, не сумеет спрятаться от собственной темной стороны, ведь она есть у всего. На самом деле Эльга исцеляла одной рукой, а другой — убивала, она была живым воплощением безжалостного закона, который будет действовать до самого конца мира.

Творение и разрушение уравновешивают друг друга.

Просто пока в мире больше тьмы, целитель может считать себя светом…

— …тише. — Кристобаль осторожно обнял Эсме. — Не плачь.

Эрдан вспомнил, какой она впервые попала на борт «Невесты ветра» совсем недавно, — испуганный зверек, чья самоотверженность превосходила все мыслимые границы. За короткий срок изменилось слишком многое, и ей бы давно полагалось разрыдаться, потому что такой груз слишком тяжел для этих хрупких плеч.

«Береги ее! — подумал мастер-корабел, надеясь, что капитан его слышит. — Только ты сможешь уберечь ее от всех опасностей, которые обязательно встретятся на вашем пути! Но и сам будь осторожен, не смей ее обидеть, слышишь?!»

— Нам пора возвращаться, — негромко сказал Крейн, и Эсме, с трудом успокоившись, отстранилась. Эрдан вздохнул, закрыл глаза: «Нам пора прощаться…»

Рэй, спокойно наблюдавшая за ними издалека, подняла руку, но подойти не захотела. Белая лодка, шевеля плавниками, приблизилась к берегу, и матросы перебрались на борт; Крейн подхватил Эсме на руки и пронес над волнами так легко, словно она была невесомой. Эрдан следил за ними, и ему казалось, что свет постепенно меркнет, хотя солнце стояло в зените.

— Что же ты медлишь? — спросил магус, стоя по колено в воде. — Что с тобой?

— Кристобаль… — Эрдан смотрел на ученика с жалостью. — Счастливого пути.

— Что? — Брови Крейна удивленно поднялись. — Эрдан, ты…

— Мальчик мой, ты отменный актер, но меня-то не обманешь, — сказал мастер-корабел с грустной улыбкой. — Ты не мог не почувствовать, что произошло между мной и «Невестой ветра» после того, как мы миновали пролив Сирен.

Холод — всепроникающий, убийственный. О-о, она умела быть беспощадной!

— Ты не мог не заметить, что…

— Для меня ничего не изменилось, — перебил Кристобаль. — Ты по-прежнему мой учитель.

— Все изменилось! — Эрдан опустил голову. — Я и раньше не был нужен тебе как корабел, а теперь стал просто обузой. И вообще, я старик… ты должен был понимать, что нам придется расстаться рано или поздно!

В полной тишине волны шуршали о берег.

— А ведь я тебя обманул, — вдруг сказал магус. — Точнее, я кое-что от тебя скрыл.

— Ты говоришь о нашей встрече? — корабел улыбнулся. — Я хочу сказать, о нашей первой встрече?

…середина лета, душный полдень.

В беседке посреди большого сада двое мужчин говорят о государственных секретах, их голоса подобны пчелам, гудящим над томными розами. Один из собеседников еще довольно молод, но уже знаменит на всю Империю; другой заработал свою славу, когда первый еще не родился. Они обсуждают будущее, но понятия не имеют о том, что всего-то через год кому-то из них суждена смерть, а кому-то — добровольная ссылка.

Мальчик, задремавший на полянке, совсем недалеко, и подавно об этом не знает…

— Да, так все и началось. Я искал именно тебя, а вовсе не лучшего корабела Империи. Мне нужен был тот, кто знал и помнил моего отца.

Эрдан долго молчал — он не мог говорить, потому что сердце стиснула холодная когтистая лапа, — а потом шагнул вперед. Лицо Кристобаля на мгновение осветилось радостью; магус решил, что корабел передумал. Он ошибся.

— Забери его, — сказал Эрдан, протягивая ученику руку. — Ты сумеешь заставить «Невесту» восстановить связь всего на мгновение, ты сможешь. — Видя, что Кристобаль медлит, он прибавил: — Я отдал это знание Аматейну, но ведь на самом деле он вовсе не мой лучший ученик. Возьми его — и я знаю, что ты сумеешь им воспользоваться правильно!

Магус порывисто шагнул вперед и… обнял Эрдана. Так сын мог бы обнять отца, перед тем как навсегда расстаться. Никто из наблюдавших за этой сценой не видел, что происходило с их душами, никто не знал, что почувствовал Кристобаль Фейра, когда получил знание, уничтожившее его семью.

Учитель и ученик долго молчали.

— Да… — наконец прошептал Кристобаль. — Я не думал, что это произойдет так.

— Ты сделал выбор, — Эрдану вдруг показалось, что его устами говорит кто-то другой. — Ты погнался за мечтой. Это нелегкий путь, на котором тебе придется терять снова и снова… и я молю Заступницу, чтобы наше расставание оказалось самой тяжкой из этих потерь!

На самом деле он был уверен в обратном и по глазам Кристобаля видел: капитан тоже это понимает. Тогда он прибавил:

— И в конце концов оглянись — ты оставляешь меня в раю…

Они следили за одинокой фигурой на берегу, не в силах поверить, что это происходит на самом деле. Когда прозвучали последние слова мастера-корабела и капитан, повернувшись к нему спиной, зашагал к лодке, по лицу Эсме потекли слезы, а Кузнечик так и вовсе разрыдался в голос.

Это медленное расставание было ужасным…

Крейн занял свое место на носу лодки, и долгое время к нему никто не осмеливался не просто обращаться, но даже приближаться: казалось, неподвижная фигура капитана была окутана клубами густого ядовитого тумана. Иногда им казалось, что на самой границе сознания слышен ожесточенный спор, обе стороны в котором готовы убить друг друга, и тогда наступит конец всему. Но прошло время, и Кристобаль поднял голову, взглянул на свою маленькую команду.

— Мы возвращаемся, — сказал он тихим и хриплым голосом. — Нам предстоит долгая дорога.

И это в самом деле было правдой — их ждал обратный путь через море Кракена, сражения с морскими тварями и меррами, тяжелые шторма. Дорога домой обещала быть тяжелой, но так происходит всегда: чтобы что-то приобрести, надо заплатить, и порою цена оказывается слишком высока.

Но есть в мире непреложный закон, и он гласит:

«Окончание одного пути есть всего лишь начало другого».