Воздаяние храбрости - Владимир Соболь

И когда он увидел, как сверху, выбегая из укреплений, азартно вопя, размахивая ружьями, точно дубинками, катятся вниз сотни свежих сарбазов, торопясь ворваться в толчею боя, Валериан понял, что дождался-таки своей минуты. Махнул рукой, конвойный покачал сигнальным шестом, и тотчас в ответ ему грянуло «ура!», пока еще еле слышное, звучащее отголоском сражения. Облако пыли взвилось вдали, там, за рекой, за батареей. Вырвалось из-за холма и покатилось к Шамхору, мелькая конскими мордами, оглушая радостным атакующим воплем.

Амир-хан схватился обеими руками за бороду, словно намереваясь разорвать ее надвое.

– Откуда?! Откуда пришли эти всадники? У Мадатова не было другой конницы!.. Зураб-хан! Ай-ай-ай, Зураб-хан! Ты нужен был мне не здесь! Ты должен был перекрыть дорогу и отрезать Мадат-пашу!..

А Мамед-мирза в ужасе смотрел на поле сражения, где еще колыхались тела двух армий, напирали друг на друга, подобно борцам, сцепившимся на травяном ковре. Но хотя у обоих набухли мышцы и упрямо напружены толстые шеи, вдруг зрителям становится понятно, что один из них проиграл. Потерял поле, потому что сам уже не верит в свою победу.

– Бегут! Нечестивые отродья, они бегут! – закричал принц, срываясь на фальцет, подобно евнухам в своем же гареме. – Останови их, учитель! Останови же немедленно!

Сарбазы и конники отряда Мамед-мирзы по одному, по двое выходили из боя. Новая угроза со стороны русских, свежие сотни конницы, мчавшиеся к Шамхору, охладили их пыл, высушили яростную отвагу. Персы думали уже не о победе, а о спасении.

– Как я остановлю их? – сурово ответил Амир-хан своему ученику и начальнику. – У меня не осталось ни одного человека, кроме твоих телохранителей. Но может быть…

Но договорить он не успел. В этот момент армия персов треснула, словно надрезанная ножом ветка. Тоненькие ручейки бегущих вдруг слились в мощный вал хлынувшей в панике армии. Опытный Амир-хан понял, что вот-вот эта волна накроет и его с принцем.

Он подал установленный знак, и один из телохранителей подбежал к Мамеду-мирзе, ведя на поводу лошадь командующего.

– Спасайся! Мы проиграли этот бой, но он не последний. Скажешь отцу – пусть отводит войско от крепости и идет к Гяндже. Там встретите русских. Там есть место для конницы. Все. Прощай!

Он хлестнул лошадь сына Аббаса-Мирзы, и та понеслась прочь. Следом поскакали двое телохранителей. Оставшиеся пятьдесят выстроились в две шеренги: правые рукава закатаны, кривые сабли лежат обухами на плече. Бегущая армия обтекала их с обеих сторон. Следом персам, улюлюкая, уже неслись грузины с казаками, рубили бегущих. А в центре, уставя штыки, ровным шагом поднимались русские пехотинцы.

Амир-хан стал в середину первой шеренги, одернул кольчугу, поправил панцирь, не спеша закатал рукав и обнажил саблю.

– Ну что, молодцы! – крикнул он зычно и весело. – Кто из вас напоследок рассмешит меня своей робостью?!

– Ар-агх! – зарычали обозленные воины и ринулись навстречу набегающему противнику.

Алешка Поспелов оказался как раз против высокого седобородого старика и ткнул быстро штыком навстречу. Но тот неожиданно ловко отвел удар своей саблей и сам рубанул, странно вывернув кисть. Алексей принял лезвие на ложе ружья, но от толчка поскользнулся и упал на спину. Старик крикнул коротко, будто бы выхаркнул, и приготовился ударить беззащитного уже молодого солдата. Алексей закатил глаза в ужасе.

В последний момент Изотов заметил неладное и, прыгнув в сторону (времени разворачиваться уже не было), оттолкнул Амир-хана. А тот, промахнувшись мимо упавшего русского, продолжил движение клинка и вогнал его в бок другому, подбежавшему слева. Осип крякнул, уронил ружье и осел вниз, увлекая за собой Амир-хана.

– Не трогай! Возьмем живого! – крикнул бежавший мимо командир роты.

Но Орлов, ослепленный, оглушенный гневом и ненавистью, уже ударил острием ниже панциря, разрывая звенья кольчуги. Вдвоем с выправившимся Алексеем они подняли убийцу Осипа на штыках. Амир-хан закричал от нестерпимой боли, разрывавшей все его внутренности, но, даже умирая, старался извернуть голову, посмотреть: как там Мамед-мирза.

А за принцем уже гнались полдесятка казаков. Лошадь под его весом скакала медленно, преследователи приближались неотвратимо. Телохранители переглянулись, поворотили коней и кинулись навстречу русским. Они только разменяли свои жизни на смерть двоих казаков да смогли задержать оставшихся невредимыми. Мамед-мирза нахлестывал лошадь с обоих боков, страшась обернуться и увидеть острие пики, летящее в его спину. Он, может быть, и ускакал, пожертвовав спутниками, да уставшее животное оступилось, и всадник, вылетев из седла, покатился клубком по утоптанной копытами и ногами земле.

Он тут же вскочил, готовясь к защите, но три пики против одной сабли – бой совершенно неравный. Казаки перешли на шаг и разъехались, окружив несчастного пешего. И тут стукнул выстрел. Один из конных всплеснул руками, роняя оружие, и запрокинулся головою на круп. Второй кинулся на стоящего, третий повернулся навстречу новому неприятелю.

Абдул-бек погнал Белого бешеным намётом. Пустую винтовку он держал в левой руке, шашку – в правой. Стволом он легко отвел пику и, проносясь мимо, полоснул врага наотмашь. Тот охнул и сунулся головой вниз. Третий уже остался без пики – Мамед-мирза ловко умудрился срезать саблей стальной наконечник. Казак бросил бесполезное древко, выхватил шашку и поскакал навстречу беладу. Два клинка состукнулись, разошлись, свистнули еще раз, и рука казака, отрубленная у плеча, упала в дорожную пыль. Следом за ней покатился и раненый. Абдул-бек остановил Белого и, свесившись с седла, рубил упавшего, вымещая на нем ярость и боль поражения.

Мамед-мирза, успевший взобраться на лошадь, окликнул табасаранца. Тот опомнился. Убрал винтовку в чехол, шашку в ножны, и оба они поскакали дальше, норовя опередить бегущую армию.

Валериан все не двигался с места, зная, что кость уже разгрызена, а преследовать хромого пса его люди сумеют и без него. Он приказал трубачу сыграть «отбой», рассчитывая собрать под руку хотя бы две роты на случай какой-нибудь неожиданности. «Амир-хан уже поскользнулся, – подумал он, усмехнувшись. – Зачем же и мне наступать на ту же арбузную корку?..»

Конвойный поручик, тот, что подавал сигналы шестом, несмело обратился к нему, выкатывая коричневые глаза:

– Как, ваше сиятельство, вовремя они подскакали. А я уже думал – нас обратно сейчас в реку столкнут. Только что же за кавалерия, думаю? Драгуны подоспели. Или, может быть, еще казаков генерал Давыдов прислал…

Конный резерв, одним своим появлением решивший исход сражения, не торопился переходить реку. Облако пыли докатилось до берега Шамхора и там же остановилось. Постепенно оно опустилось вниз, и все, обернувшись, разглядели сюрприз, подготовленный генералом Мадатовым Мамед-мирзе и Амир-хану. Несколько десятков обозных верхом на неоседланных лошадях. Каждый держал в поводу еще животное, а то и два. И к репице каждого хвоста, к подпругам, удерживавшим потник, привязаны были длинные ветки, поднимавшие облака пыли…